— И что она отвечала?
— Говорила, что он несчастный человек и ему нужна помощь. Эта черта ее характера редко проявлялась. Он такой маленький… Думаю, Карл вызывал у нее материнский инстинкт.
— Герр Браун, что вы собирались делать, когда родится ребенок?
— Какой ребенок?
— Вскрытие показало, что фройляйн Лёвенштайн была на третьем месяце беременности. У нее были бы близнецы.
— Должно быть, вы ошиблись, герр доктор. Лотта и я… мы прекратили все отношения. Мы не занимались любовью много, много месяцев.
— Уверяю вас, герр Браун, что в момент смерти Шарлотта Лёвенштайн была беременна.
Браун сел и, повернувшись, спустил ноги с кушетки. Его глаза гневно сверкали.
— Не пытайтесь меня одурачить, герр доктор. В этой комнате только один фокусник, и это не вы.
Швейцар поклонился и щелкнул каблуками, когда пара выходила из отеля «Бристоль». Райнхард дал ему щедрые чаевые и сделал это так ловко, что его жена, державшая его за руку, ничего не заметила. Если они шли медленнее, чем обычно, то виной тому был обед, которому они только что отдали должное. Он состоял из пяти блюд, последним из которых (к удовольствию Райнхарда) был потрясающий десерт — клецки из творожного теста с начинкой из абрикосов, обвалянные в хлебных крошках и зажаренные в сливочном масле.
Экипаж уже ждал их у дверей, возница невозмутимо поглаживал лошадь ручкой кнута. Райнхард открыл перед женой дверь и, подав руку, помог Эльзе ступить на подножку. Прядь каштановых волос выбилась у нее из-под шляпки. Хотя с годами ее лицо округлилось, оно сохранило некоторую девичью непосредственность, а фигура не вышла за пределы канонов женской красоты, установленных Рубенсом. Когда Эльза входила в карету, Райнхард взял на себя смелость и приподнял юбку ее платья, совсем чуть-чуть, чтобы она не споткнулась. Этот жест был сделан так тактично, что Эльза совершенно его не заметила, как и передачу чаевых.
Они поехали по Ринг-штрассе, мимо музеев искусства и естествознания, в западную часть города — Йозефштадт. Райнхард посмотрел в окно, а Эльза, утомленная впечатлениями этого вечера, положила голову ему на плечо. Коляска с грохотом катилась по мостовой, подпрыгивая на булыжниках, отчего ее голова моталась из стороны в сторону. Внутри стало тепло и даже душно. Мысли Райнхарда, как соринки в водовороте, постоянно двигались по сужающейся книзу спирали, возвращаясь все время к одному — Отто Брауну.
Райнхард решил, что Эльза уснула, поэтому удивился, когда его размышления были прерваны вопросом:
— О чем ты думаешь?
Райнхард быстро придумал шутливый ответ:
— О том, какая ты красивая в своем новом платье.
— Оскар, — сказала Эльза немного хриплым сонным голосом, — тебе пора бы уже знать, что я не из тех людей, которых можно обмануть лестью.
Инспектор хохотнул и повернулся, чтобы поцеловать ленту на шляпе жены.
— Хорошо, сдаюсь, — сказал Райнхард. — Я кое-чем озабочен. Но у меня нет ни малейшего желания портить нашу годовщину обсуждением расследования убийства.
— Нашу годовщину ничто не может испортить, — возразила Эльза. — Это был такой прекрасный вечер, и я очень, очень счастлива. — Сказав это, она поерзала, удобнее устраиваясь у него на плече.
— И тебе нравится новое платье?
— Очень.
Когда экипаж проезжал мимо равномерно расставленных фонарных столбов, все внутри освещалось мягким янтарным светом. Черная кожаная обивка заскрипела: Райнхард сел поудобнее, тяжело привалившись к стенке.
— Итак? — спросила Эльза.
— Что «итак»?
Периодически вспыхивающий свет почему-то действовал успокаивающе.
— О чем ты думаешь?
Райнхард заколебался, и Эльза продолжила:
— Это Леопольдштадское убийство, да? Ты думаешь о нем, верно?
— Да, — вздохнув, сказал Райнхард. — Сегодня Макс допрашивал главного подозреваемого, человека по имени Отто Браун. Он был членом спиритического кружка фройляйн Лёвенштайн, и его никто не видел с той ночи, когда произошло убийство. Он фокусник, и мы считали это важным, учитывая обстоятельства совершения преступления.
— И? — спросила Эльза с мягкой настойчивостью.
— Я надеялся, что он сознается. Но он ничего подобного не сделал. А комиссар проявляет все большее нетерпение.
