— Да?
— Мне показалось странным, что человек, общающийся с мэром и его приближенными, который занимается коммерцией, посещает спиритические сеансы в Леопольдштадте.
Либерман поворачивал стакан с коньяком в руке, наблюдая, как свет, преломляясь, образует калейдоскоп колеблющихся маленьких радуг.
— В мире много суеверных людей, Оскар.
— Ты прав. Но когда я допрашивал его, я думал: «Это не такой человек». Слесарь — да. Или Заборски, этот эксцентричный граф. Но Брукмюллер? Нет, не может быть.
— Ты то же думал и про Хёльдерлина, банкира.
— Да, думал… Откуда ты знаешь?
— Не важно, — отмахнулся Либерман. — Извини, продолжай, пожалуйста.
— Я решил кое-что разузнать, — продолжал Райнхард, подозрительно косясь на своего друга. — Сначала я выяснил, что Брукмюллер был активным членом Христианской социалистической партии, это его объединяет с Люггером. Потом я узнал, что он помолвлен с Козимой фон Рат.
— Той самой богатой наследницей?
— Да. Ты много о ней знаешь?
— Только то, что она очень богатая и очень полная.
— Она также очень странная.
— Что ты имеешь в виду?
— Она очень интересуется оккультизмом и верит, что в прошлой жизни была египетской принцессой. И это не секрет. На самом деле ее появление на некоторых общественных мероприятиях превращалось в настоящий спектакль. Один остряк, кажется Краус, сказал, что ее присутствие на светских собраниях производит более сильное впечатление, чем постановка «Аиды».
Либерман рассмеялся.
— Мне надо чаще читать «Факел». Он большой шутник, этот Краус, но когда речь заходит об искусстве, становится таким консервативным…
— Эта женщина, фон Рат, — продолжал Райнхард, — покровительствует спиритическим организациям. Очевидно, именно фон Рат открыла для общества фройляйн Лёвенштайн, а затем познакомила ее со своим женихом. Брукмюллер оставался верен группе фройляйн Лёвенштайн, в то время как фон Рат продолжала свои спиритические поиски в других местах, пробуя другие многочисленные кружки и новых медиумов. Это сохранилось у нее и по сей день.
— Откуда ты все это узнал?
— Брукмюллер рассказал во время допроса. Но тогда я понятия не имел, что Козима фон Рат — его невеста.
Либерман поставил стакан на стол и посмотрел на своего друга.
— Наверное, она поклоняется богу Сету?
Райнхард кивнул, молча обдумывая возможные выводы, которые вытекали из этого факта.
— Так или иначе, — продолжал Райнхард, — могу рассказать еще кое-что. Вчера я получил письмо от Козимы фон Рат, в котором она убеждала меня прекратить это бесполезное расследование. Очевидно, она входила в контакт с миром духов, которые подтвердили, что смерть фройляйн Лёвенштайн — дело рук сверхъестественных сил.
— Как мило с ее стороны, что она держит тебя в курсе событий. Что еще ты знаешь о Брукмюллере?
— Немного. Он выбился из низов, очень амбициозен. Сын провинциального мясника, он унаследовал дело отца. Много работал, сделал несколько удачных вложений капитала и сумел разбогатеть. Как ты знаешь, он владелец компании «Брукмюллер и K°», которая производит хирургические инструменты. Кажется, ему принадлежат еще две фабрики.
— А теперь он еще женится на наследнице одного из самых больших состояний в Вене.
— И об этом, как ты понимаешь, было много сплетен. Когда умрет старый Фердинанд и Козима унаследует все состояние, Брукмюллер приобретет значительное политическое влияние.
Оба замолчали.
— Ты упомянул того слесаря… — наконец проговорил Либерман. — Удалось узнать о нем что-нибудь еще?
— Да, хотя это не имеет прямого отношения к делу. Он странный человек, а его профессия неизбежно вызывает подозрения. Но…
— Ты все равно думаешь, что он не мог этого сделать?
Райнхард покачал головой.
В дверь осторожно постучали. В комнату вошел Эрнст.
— Извините за беспокойство, сэр, но пришел помощник инспектора Райнхарда. Он говорит, что у него срочное дело.
— Тогда проводите его сюда, — вставая, сказал Либерман.
— Вечно у них что-нибудь! — проворчал Райнхард. — Не надо было мне говорить им, где я буду. — Он встал, подошел к камину и облокотился на каминную полку. Через несколько мгновений появился Эрнст в сопровождении Хаусмана.
