Амелия Лидгейт внимательно осмотрела каждую комнату, ее лицо слегка покраснело от волнения. А Либерман, напротив, был несколько разочарован. Комнаты были маленькие и казались довольно мрачными в наступающих сумерках. Он провел пальцем по столу и посмотрел на собранную им пыль.
— Да, здесь понадобится тщательная уборка, — сказал он.
Мисс Лидгейт не ответила. Она побежала по коридору и остановилась на лестничной площадке.
— Как чудесно, — воскликнула она.
— Вам нравится?
— О да! — Она повернулась и стала показывать на разные двери. — Это будет моя спальня, это — библиотека, а маленькая комната в конце коридора — лаборатория.
Наблюдая за ней, Либерман вдруг увидел ее другой. При нем она всегда была в некрасивом и бесформенном больничном халате. А сейчас преобразилась. И хотя на ней было простое зеленое платье с высоким воротником, эффект был потрясающий. Стала заметна ее грудь и красивые бедра. Волосы девушки как будто пылали, такой это был насыщенный огненный оттенок. Она выглядела элегантной и зрелой.
— Я немедленно встречусь с доктором Ландштайнером, — сказала мисс Лидгейт.
Их взгляды встретились, и Либерман отвернулся.
— Да, — произнес он, слегка ослабив узел галстука. — Да, вам следует возобновить вашу работу как можно скорее. — После короткой паузы он добавил: — Мисс Лидгейт, не могли бы мы сесть и поговорить несколько минут? Я хотел бы обсудить с вами некоторые практические дела.
Они вошли в комнату, расположенную в задней части коридора, нашли там складной стол и два жестких стула.
— Мисс Лидгейт, какие у вас планы на ближайшее будущее?
— А можно мне остаться здесь сегодня?
— Да, конечно. Когда я вернусь в больницу, я могу написать вам выписное врачебное заключение…
— Я должна поблагодарить…
— …которое вы сможете забрать, когда будете готовы. Или могу послать его вам.
Амелия Лидгейт, опустив голову, посмотрела на свои руки и медленно сцепила пальцы в замок.
— Завтра я напишу господину Шеллингу — сообщу ему о том, что ухожу.
— А ваши родители?
— Им я тоже напишу. Но опущу подробности, которые могут их расстроить. Им необязательно знать все.
Мисс Лидгейт подняла голову, и в ее холодных металлических глазах тут же отразился свет.
— Хорошо, — сказал Либерман. — Думаю, мне пора попрощаться с фрау Рубенштайн и оставить вас обустраивать свой новый дом.
Они встали, но не двинулись с места. Обоим стало неловко.
— Доктор Либерман… — начала Амелия Лидгейт. Ее обычная сдержанность сейчас уступила место волнению. — Я не знаю, как вас отблагодарить.
— Не стоит, — сказал Либерман, покачивая головой. — Я уверен, что фрау Рубенштайн будет очень хорошо с вами.
— Нет, не только за это. — Она обвела комнату рукой. — Фрау Рубенштайн… — Помолчав, она добавила: — В общем, спасибо вам за все.
Либерман улыбнулся, но, как обычно, не дождался ответной улыбки. Лицо молодой женщины было по-прежнему напряженным.
— Конечно, я буду… — его слова растворились в воздухе.
— Навещать меня? — В ее голосе послышался легкий оттенок надежды.
— Да, навещать, — решительно сказал Либерман. — И приглядывать за вашим самочувствием.
— Я буду очень рада, — полушепотом ответила мисс Лидгейт.
Виктор фон Булов провел рукой по жестким коротко стриженым волосам серебристого оттенка. В отличие от большинства современников, он не носил ни усов, ни бакенбард, оставляя лишь небольшую козлиную бородку. У него были резкие черты лица: орлиный нос между широко расставленными глазами, немного заостренные уши. Однако в его внешности не было ничего комичного, Виктор фон Булов, скорее, производил впечатление умного человека. Его лицо вполне можно было назвать красивым: необычные черты привлекали взгляд.
Райнхард отметил элегантность костюма фон Булова, блеск бриллиантовых запонок.
«Он похож на придворного», — подумал Райнхард и представил себе фон Булова в одном из залов дворца Хофбург, объясняющего своим помощникам запутанные правила дворцового протокола. Имперская Вена была раем для педанта: здесь ранг посетителя могли определять даже по углу наклона кнута кучера.
В присутствии фон Булова Райнхард почувствовал себя плохо одетым и мучительно осознал свое скромное, отнюдь не аристократическое происхождение. Он втянул живот и выпрямился.
