— Но это же полная чушь, — сказал Ли. — Как письмо может угрожать?
— Мы не знаем, в какие игры они играют, — сказал Герт. — Я говорил Леде, что ей вообще не нужно было с этим проходимцем связываться. А теперь не знаем, откуда чего ждать.
— Так заявите в милицию, и дело с концом, — рубанул Ли, — хотя сейчас от милиции толку…
— Вот и я о том же, — кивнул Герт.
— Постойте, — вмешалась я, — у меня еще кое-что есть.
— И что же это? — Герт повернулся ко мне.
Ли тоже смотрел с любопытством, но от вопросов пока воздержался. Я достала из сумочки диктофон.
— В Москве я случайно услышала один разговор. Но о чем идет речь, не могу понять.
— Говорят по-корейски? — проницательно заметил Ли.
— Да. Мне, по крайней мере, кажется, что так. Вот послушайте. — Я надавила кнопку диктофона.
— Иде якось Панас до хаты, а Мiтрiй назустрiч…[36]
— Что это? — обалдело пробормотал Ли. — Как хотите, но это не корейский.
— Простите, — я судорожно схватила диктофон, — сначала я была на встреча с одной украинской группой, на пленку все их шутки записывала, чтобы ребятам в редакции отдать, а разговор тоже будет, только немного позже… Я сейчас перемотаю.
— Ладно тебе, оставь, — сказал Герт. — Позже так позже. Не стоит перематывать, а то что-нибудь пропустим.
— Точно, — Юрка кивнул, — оставьте все как есть, а там разберемся.
Я снова включила диктофон, и мы прослушали веселый треп Геньки и Веньки. Но если в зале на конференции стоял хохот, то теперь никто из нас даже не улыбнулся хохмам украинских парней.
— Ка ай он да, — произнес знакомый голос.
— Вот оно! — воскликнула я. — Это тот самый разговор.
Но Ли махнул мне рукой, чтобы я не мешала, и принялся напряженно вслушиваться.
— Ничего нового, — заявил он, отключая диктофон, — опять об этой чертовой вазе.
— А поподробнее, — вклинился Герт.
— Можно и поподробнее, — кореец пожал плечами. — Говорили двое, как вы уже и заметили.
— Правильно, — кивнула я. — Один из них глава Центра корейской культуры Александр Пак, а другого не знаю.
— Пак! — Юрка присвистнул. — Не слабо. Вот, оказывается, чем не брезгует заниматься наш «досточтимый». Однако. Мне-то разговор не очень ясен, видно, про какие-то свои дела они базарили, но одно могу сказать, что базар этот гнилой. И лучше вам от них держаться подальше. Один все толковал, что какой-то мудак не приехал, а вазу привезла женщина. Но, мол, вазочка-то совсем не та, а где та, черт его знает. Тут один предположил, что он, тот, который не приехал, мог другого покупателя найти. Так второй тип ему приказал по-быстрому с ним разобраться. Короче, человека своего послать. Вот, собственно, и все.
— Спасибо, Юрок, — Герт хлопнул его по плечу. — Ты всегда был настоящим другом.
— Не знаю, какой я друг, — серьезно сказал Ли, — но вы лучше держитесь от всего этого подальше. Про Пака разные слухи между нашими ходят, постарайтесь не вляпаться в конкретное дерьмо, а то и помогать мне больше будет некому.
— Спасибо за предупреждение. — Герт поднялся. — Мы и сами думали о том же самом. Ладно, нам пора.
— Да, — Ли кивнул, но лицо у него оставалось таким же расстроенным, — постарайтесь больше никуда не лезть. Это я вам хороший совет даю.
Герт пожал своему однокласснику руку, и мы покинули ресторан. По дороге домой ни один из нас так и не сказал другому ни слова. Герт насупленно молчал, а меня занимала одна-единственная мысль: «Хоть Карчинский, возможно, и подонок и занимается разными темными делами, но предупредить его все-таки нужно». Но Герту об этом я говорить не собиралась.
Безуспешные попытки дозвониться Карчинскому выводили меня из себя. Или его нет в мастерской, или он, как и в прошлый раз, не берет трубку. Я уже хотела оставить бесплодные усилия, но вдруг случилось чудо, и трубку взяли.
— Слушаю, — ответил усталый голос.
— Добрый день, Владимир Иванович, — обрадованно затараторила я. — Как хорошо, что мне удалось вас застать. Понимаете, у меня к вам очень срочное дело…
— Я занят, — категорическим тоном отрезал художник. — Позвоните через несколько дней.
— Это невозможно, Владимир Иванович, дело очень срочное.
— Я же сказал вам, что сейчас занят.
