– Н-ну? – спросил Давид, усаживаясь за стол и усаживая Натаниэлю в кресло напротив. – С чем пожаловал? Есть какие-то идеи?
– Д-да так, – неопределенно ответил Розовски. – Ни с чем. Никаких идей. Так… осмотреться, – он окинул внимательным взглядом кабинет руководителя лаборатории. – Это произошло здесь?
Гофман кивнул, его лицо немедленно помрачнело.
– На этом самом месте, – сказал он.
– На каком?
– Михаэль сидел здесь, за моим столом, в моем кресле, – пояснил Гофман. – Книга лежала перед ним.
– Раскрытая на последней странице, – подхватил Розовски. – Это я уже знаю… Можно взглянуть? – он встал.
– Конечно, смотри! – профессор тоже поднялся, вышел из-за стола. – Пожалуйста… если это поможет.
– Спасибо, – Розовски наклонился над гладкой пластиковой поверхностью стола. Да нет, вряд ли он здесь найдет что-нибудь. Он зачем-то поднял, одну за другой, три папки, лежавшие на краю стола, быстро перелистал их. Положил на место. Повернулся к Гофману. – А где сейчас книга?
– Где ж ей быть? Там же, где была до этого – в сейфе. Хочешь взглянуть?
Розовски кивнул, сел в кресло.
– Габи! – крикнул профессор. – Будь добр, принеси книгу, которую нам прислали из Центра изучения еврейской культуры в диаспоре!
– Минутку! – тотчас откликнулся Габи.
Розовски побарабанил пальцами по крышке стола. Выдвинул ящики из тумбы, присвистнул при виде фантастического беспорядка.
– Ты проверял, из стола ничего не пропало?
– Ничего. Почему ты спрашиваешь?
– Так, на всякий случай. Скажи, – спросил Натаниэль, – а тебе не приходило в голову, что причины всех этих смертей, пусть и связанные с книгой, имеют несколько иную, скажем, более материальную причину, чем заклятье, проклятье и прочие каббалистические тайны?
– Например?
– Например… почему бы не рассмотреть гипотезу о том, что страницы книги были пропитаны смертельным ядом. Ты наверное слышал о подобном использовании ядов. Если не ошибаюсь, так был убит какой-то из французских королей. Я это помню еще из университетского курса по криминалистике.
– Карл IХ, отец Варфоломеевской ночи, – подсказал Гофман.
– Вот-вот. Не исключено, что дозировка яда могла быть такой, чтобы приводить к смерти лишь при прочтении, или хотя бы, перелистывании всех страниц книги, – сказал Розовски.
– Как же ты объяснишь аналогичный эффект, вызванный копией, по меньшей мере, дважды – в истории германского теософа и моего лаборанта? – спросил профессор.
– Н-ну… – детектив покачал головой. – Это-то как раз не проблема. Представь себе, что никакого проклятья не было. И книга «Сефер ха-Цваим» вообще была написана в Х1Х столетии. Кстати, и экспертиза это подтверждает. Например, кто-то из врагов Генриха фон Хаммершильда, зная о его страсти к поискам и собирательству оккультных, в том числе, каббалистических книг, через подставных лиц распустил слух об этой книге и загадках, ее сопровождающих. А потом взял, да и подсунул знатному коллекционеру отравленную подделку. А?
– А смерть Корна?
Розовски развел руками:
– Сделанное единожды могло быть сделано и дважды. Может быть, история с Хаммершильдом вымышлена точно так же. С моей точки зрения, неоспоримым фактом в этой истории, пока что, является только, увы, смерть этого парня, твоего лаборанта.
– И где же, по-твоему, мой лаборант мог подцепить столь изощренных врагов, что они действовали через Центр по изучению еврейской культуры в диаспоре?
– А ты, кстати, проверил? Книгу действительно прислали из этого Центра? – небрежно спросил Натаниэль.
Профессор Гофман вдруг побледнел.
– Н-нет… О Господи, неужели… Да ты с ума сошел!
– Почему? – Натаниэль недоуменно поднял брови. – Я высказываю гипотезы. Каждая из них куда материалистичней твоей. А насчет Центра – позвони, позвони. На всякий случай. И где, наконец, загадочная книга?
– Книга пришла по почте… – пробормотал Давид, набирая номер телефона.
Сидя в кресле за профессорским столом, Розовски с интересом следил за тем, как профессор пытается связаться с Иерусалимом.
– Успокойся, – сказал он. – Что ты так разнервничался? Разве экспертиза обнаружила наличие яда, пропитавшего страницы книги?
– А?… – Давид замер с телефонной трубкой в руке. Выражение его лица было столь забавным, что Розовски засмеялся.
