Взгляд Натаниэля рассеянно скользил по книжным полкам.
Неоправданная агрессивность?
Он сам слегка качнул головой. Вполне оправданная, лезет какой-то неизвестный, с какими-то подозрениями. Что же неоправданного в резкой отповеди? Тем более, для женщины.
Тогда что же?
Он застыл на месте.
Голос.
Голос, черт возьми, знакомый голос!
– Как интересно, – пробормотал Натаниэль. – Где же это мы с вами виделись, мадам? Или только общались по телефону?
Он вернулся к тумбочке и снова набрал номер Ханы Бройдер.
Короткие гудки. Занято. Интересно, куда это вдове срочно понадобилось перезвонить? Что ж, подождем…
Ждать пришлось около семи минут – видимо, вдова вела очень обстоятельный разговор. Когда разговор Ханы Бройдер закончился, вновь Натаниэлю пришлось ждать долго. Когда вдова взяла, наконец, трубку, он нажал кнопку диктофонной записи разговора.
– Алло, пожалуйста, не бросайте трубку. Я не собираюсь вам надоедать.
– Кто это? – недовольно спросила Хана.
– Это опять я. Частный детектив Натаниэль Розовски. Мне нужно с вами встретиться.
– Опять вы? Послушайте, у меня нет желания с вами встречаться, – сказала она. На этот раз голос ее звучал спокойнее. – Не могу понять, чего вы от меня хотите.
– Я расследую обстоятельства гибели вашего мужа, по просьбе его брата…
– Это я уже слышала. Почему бы вам не обратиться в полицию?
– Но у меня есть вопросы не к полиции, а к вам.
Она немного помолчала. Натаниэль ждал. Он был уверен, что, на этот раз Хана согласиться на встречу. Кто-то посоветовал ей не отказываться.
– Хорошо, – сказала она. – Но сегодня я занята.
– Тогда завтра?
– Завтра. В два часа.
И положила трубку.
Розовски остановил запись, извлек из аппарата кассету.
– Теперь мы попробуем пролить свет на кое-какие факты вашей биографии, мадам, – сказал он, обращаясь к молчащему телефону. – А потом – приятно будет встретиться со старой знакомой.
Добравшись до своего агентства, Натаниэль Розовски был уже, что называется, при последней стадии издыхания. На его счастье в автобусе не работал кондиционер, а ветерок, врывавшийся в салон сквозь открытые окна, был таким же горячим, как весь воздух.
Упав в кресло, напротив стола Офры, он некоторое время просто приходил в себя, испытывая болезненное удовольствие от кондиционированной прохлады. Мокрая насквозь футболка накрепко прилипла к телу, и Натаниэлю казалось, что отодрать ее он сумеет только вместе с кожей.
– Где вентилятор? – спросил он в изнеможении.
Офра, смотревшая на него с явным недоумением, поскольку сама приехала на работу рано – еще до наступления жары – поинтересовалась:
– Для чего тебе вентилятор? Кондиционер прекрасно работает.
– Я хочу чувствовать ветер у моего лица, – слабым голосом объяснил Розовски. – Не обращай на меня внимания, девочка, я просто прихожу в себя. Пока что у меня – высокая температура… как, впрочем, и на улице. А при высокой температуре больные бредят. Это я так брежу.
Офра молча прошла в другую комнату, вернулась с маленьким настольным вентилятором в руках. Она водрузила вентилятор на стол, прямо перед лицом шефа и включила его. Лицо Розовски, до того походившее на лицо мученика, с плотно сжатыми губами и глазами, сразу же приобрело глуповато-блаженное выражение.
– Вот спасибо, Офрочка, ты меня спасла, – пробормотал он.
Офра на благодарность ничего не ответила, но, разглядывая с любопытством смену выражений на лице шефа, поинтересовалась – с нейтральной интонацией в голосе:
– Почему это удовлетворенные люди выглядят совершенными кретинами? Особенно, если удовлетворение достигается механическим путем?
– Ты это о чем? – подозрительно спросил Розовски.
– О вентиляторе, – ответила Офра.
– Уволю, – мрачно пообещал Розовски, выключая прибор.
– За что?
– За насмешки над хозяином. Где Алекс?
– В твоем кабинете. Читает.
– В отсутствии начальника коллектив предается всем видам разврата, – обреченным голосом заметил Розовски. – А тут еще хамсин, – добавил он, уже открывая дверь своего кабинета.
– Да, и еще тебе звонили, – вспомнила Офра.
– Кто? – Натаниэль задержался на пороге.
– Сейчас… – Офра быстро перелистала несколько карточек. – Вот: президент компании «Интер» Моше Левински. Очень просил позвонить. Сказал, что весь день будет у себя.
