Смерть притаилась в зарослях. Очерки экзотических охот - страница 10
Наиболее трудоемкой представлялась Бэру охота на манок. Этот способ требует высокой профессиональной подготовки охотника. Надо хорошо знать повадки зверя данной местности, уметь маскироваться, хорошо стрелять навскидку, а главное — умело обращаться с различными манками, имитирующими крик раненого зайца, писк мыши, крик утки и другими. Место засидки выбирают в непосредственной близости от мест кормежки зверя. Малоперспективная на первый взгляд, такая охота на деле бывает очень добычливой. Опытный и умелый охотник добывает зверя в течение первого часа охоты. Допускающий ошибки и небрежность не справится и за неделю. Медведь часто подходит к стрелку тихо и совершенно незаметно, им движет не только голод, но и любопытство. Бывает, охотник оборачивается и упирается взглядом в медвежью морду. Тут уж не должны подвести нервы, а то и до беды рукой подать.
Медведи… Они навсегда вошли в его жизнь, судьбы некоторых из них переплелись с его судьбой. Бэр посмотрел на небо. Звезд почти не было видно. Скоро рассвет. И кто знает, сколько еще новых волнующих встреч с непредсказуемым зверем ждет его…
Дикие кошки Америки
Едва ли можно вообразить себе более опасную и рискованную охоту. Любой из представителей семейства кошачьих, от лесного кота до ягуара, являет собой грозного соперника, в схватке с которым охотник должен противопоставить дерзости и инстинкту самосохранения хищника мастерство следопыта и стрелка. Именно тот факт, что не всегда удача поворачивается лицом к человеку с ружьем, придает этой охоте вкус увлекательного и рискованного предприятия. Не только борьба за жизненное пространство и стремление добыть ценный мех, но и тщеславное желание охотника доказать свое превосходство над опасным зверем в течение многих веков заставляют человека выходить на поединок с большими дикими кошками. Совершенствование оружия лишь немного поколебало равновесие в пользу человека. Не случайно у многих древних народов считалось, что юноша становится мужчиной после охоты на этих зверей. Не является исключением и Американский континент.
Судьба свела меня однажды с настоящим тигреро, так называют в Латинской Америке охотника на ягуаров и других кошек. Находясь в загранкомандировке, я по делам службы должен был вылететь из Мехико в Кингстон. Моим соседом в самолете оказался крепко сбитый человек, лет сорока пяти, с латиноамериканскими усиками «в ниточку», с живыми, пытливыми глазами. Он приветствовал меня кивком головы. «Боинг» после незаметного для пассажиров взлета взял курс на Ямайку. Чтобы как-то убить время, я вытащил всюду сопровождавшую меня очень любимую и почти выученную наизусть книгу Дж. Корбетта «Кумаонские людоеды» в английском издании. Я мог читать ее вновь и вновь, не переставая восхищаться фантазией и безрассудной смелостью автора. Твердо уверовав в то, что жил когда-то подполковник Корбетт и были тигры-людоеды, терроризирующие целые провинции Индии, я не мог, однако, представить себе, что в обыденной жизни возможно просто после чая отправиться на охоту на людоеда или провести ночь в ожидании его у привады только с двумя патронами в кармане. Уж больно нереально выглядело это в нашей цивилизованной повседневности. А вообразить себя на месте охотника было тем более трудно, хотя охота в моей жизни значит очень многое. Поэтому и читалась книга как некая сказка, желанная, но все же оторванная от нашего времени и бытия. Вот и в тот раз я, как всегда, предвкушая удовольствие, погрузился в охотничьи переживания. Поначалу не придал значения тому, с каким интересом мой сосед посмотрел на яркую обложку с тигром, стоящим над поверженным человеком, а затем на меня. Глаза его загорелись. Ему явно хотелось заговорить со мной, но опасение показаться навязчивым сдерживало его. Однако любопытство и латиноамериканская непоседливость взяли верх. «Вы, я вижу, читаете об охоте на тигров?» — наконец спросил он, улыбаясь, и протянул мне визитную карточку. На ней готическими, мудреными буквами по-английски было выведено: «Хосе Санчес Эскобар, 11 секретарь посольства Венесуэлы в Ямайке». Очевидно, приняв меня за американца, он говорил на английском, тщательно подбирая слова. Видно было, что этот язык давался ему не совсем просто. Я представился ему по-испански. Узнав, что я из России, и услышав родную речь, венесуэльский дипломат возликовал. Плотина условностей была прорвана, и мы разговорились. Санчес оказался страстным охотником, много расспрашивал меня об охоте на хищных кошек у нас в стране. К своему стыду, я мог поделиться с ним лишь общеизвестными сведениями. Но даже это было для него откровением. Все же я больше молчал и слушал, ошарашенный тем, что передо мной сидит живой тигреро.
