Серебристо-серый «роллс» мягко подкатил к подъезду, гравий едва слышно зашуршал под его колесами. Выскочил шофер в ливрее и открыл дверцу перед миссис Эвелон. Она выбиралась из машины медленно — за последние месяцы явно прибавив в весе — и с подчеркнутой важностью. На ней было чрезвычайно простое дорогое белое платье, красная соломенная шляпка, красные перчатки, туфли. Выглядела миссис Эвелон так, как будто собиралась на загородный пикник, и даже больше — готовилась открыть благотворительный праздник.
Вслед за ней из машины вылез кто-то еще. В первый миг Паула решила, что это сам мистер Эвелон, ради столь критического случая бросивший свои дела, которые в прошлом неизменно препятствовали ему посещать Корстон. Но тут она разглядела характерный черный чемоданчик, и сомнения отпали. Миссис Эвелон привезла своего личного доктора. Пауле стало жалко Хью Ройстоуна.
Прибытие миссис Эвелон заставило Паулу принять решение. Минуту-две спустя она покинула учительскую и прошла в приемную Фрэнсис Белл. Дверь директорского кабинета была прикрыта неплотно, и, входя в приемную, Паула отчетливо услышала звучный — почти оперный — голос миссис Эвелон.
— Нет, мистер Ройстоун, это вы меня послушайте! Я поручила моего Ральфа вашим заботам. Я его вам доверила. И неплохо заплатила, чтобы его учили и чтобы я могла быть уверена, что ничего дурного с ним не случится. Вы, конечно, должны были слышать выражение — in loco parentis[4]. Но вы обманули мое доверие. Вы допустили, чтобы моего мальчика развратили. Приучили к наркотикам. Наркотикам!
— Миссис Эвелон, это не так. Ральф…
Миссис Эвелон не пожелала услышать протестующий голос директора. Фрэнсис Белл, сидя за своим столом и откровенно подслушивая, улыбнулась Пауле Дарби. Паула дружески улыбнулась ей в ответ, и они затихли, продолжая уже вместе слушать тираду миссис Эвелон.
— … собираюсь проинформировать попечителей о том, что Корстон более не заслуживает доброй своей славы, славы надежного прибежища для юных созданий. Но прежде всего я намерена забрать моего Ральфа. Я привезла с собой моего доктора, и, если вы покажете мне, как пройти в ваш изолятор, — и если доктор Робертсон скажет, что переезд не представляет опасности для мальчика, — я освобожу вас от забот о моем сыне. Коим, позволю себе добавить, вы уделяли слишком мало сил.
— Очень хорошо, миссис Эвелон. Если такова ваша воля, — Ройстоун сдерживался из последних сил, — пойдемте со мной.
Ройстоун отворил дверь своего кабинета и повел миссис Эвелон, сопровождаемую молчаливым доктором, через приемную. Он посмотрел на Паулу невидящим взглядом и сказал:
— Фрэнсис, будьте добры, позвоните миссис Коул и предупредите, что мы сейчас будем у нее — миссис Эвелон, я и… доктор Робертсон.
— Хорошо, господин директор, — сказала Фрэнсис и, едва дверь приемной за ними закрылась, присвистнула, спеша к телефону. — Бедный Хью!
— Ты думаешь, она и правда пожалуется попечителям? — спросила Паула. — И что тогда?
Фрэнсис покачала головой: телефон изолятора уже ответил.
— Хэлло, миссис Коул, — сказала она. — К вам посетители. — Она быстро объяснила ситуацию и с улыбкой выслушала не слишком лестные комментарии экономки-кастелянши.
Повесив трубку, Фрэнсис опять повернулась к Пауле.
— А тебе чем могу быть полезна? Надеюсь, новых неприятностей нет?
— Неприятности все те же, Фрэнсис. Видишь ли, незадолго до коротких вакаций Стив Лейтон застукал Пирсона и Грея, куривших марихуану. Он сделал им внушение и отпустил, но не доложил об этом, что, конечно, ужасная глупость с его стороны. Когда же я про это услышала, то уже не могла ничего поделать, не запутав беднягу Стива, ну, я и махнула рукой. Знаю, так поступать не следовало, но так уж получилось. — Она вызывающе пожала плечами. — Сейчас, конечно, все несколько изменилось.
— Эти два случая могут быть как-то связаны?
— Почему бы нет? Маленький Эвелон — один из самых ярых фанатов Пирсона. Впрочем, я ничего больше не знаю. — Паула посмотрела на стенные часы. — Фрэнсис, у меня сейчас урок. Надо идти. Понимаю, остается множество вопросов, но, если можешь, передай ему все, что я сказала, — вместе с самыми искренними извинениями. Мне ужасно не по себе из-за всего этого.
