Смерть Кощея Бессмертного - страница 17
— Поймай нас, Агни!
Бус почувствовал рядом чье-то осторожное присутствие. Запахло свежестью родниковой воды и ароматом сон-травы. Не оборачиваясь, догадался, кто это может быть.
— Почему не играешь с Агни? — Лала легко облокотилась на его плечо.
— Давно отыграл свое и отпрыгал, как и ты, — пробурчал Бус.
— Дай руку, — Лала протянула ладонь.
— Зачем?
— Ты не имеешь права отказывать старшей колдованке, — жрица ласково улыбнулась.
— Я не отказываюсь, — Бус улыбнулся в ответ. Он благодарно и крепко сжал ладонь Лалы.
— Пойдем? Смелее, — Лала рассмеялась.
Они вышли из-под гонтины, крепко сжав руки, побежали к огню. Оторвались от земли, как две белые птицы — длинные льняные рубахи захлопали на ветру.
— Поймай нас, Агни! — понесся к звездному небу двухгласый крик.
Приземлились с другой стороны жаркого кострища, на миг опаленные и вознагражденные жарким поцелуем Агни. Не расцепляя рук, смеясь, отбежали в сторону.
Бус вгляделся в лицо колдованки. Её глаза зазывно блестели, в них отражалось яркое огненное пламя, влажные уста приоткрылись, показывая ряд ровных, белых, как лесные орешки зубов. Он наклонился к Лале и с ужасом отпрянул, испуганно тряся головой.
— Ух, — выдохнул боевой вождь.
— Испугался? — Насмешливо спросила жрица, алый язычок облизал зовущие, сахарные уста.
— Я? — Бус хрипло рассмеялся. Нахмурился:
— Нет.
— Ты помнишь…
— Я ничего не забываю.
— Разве моя вина, что, умирая, старый жрец Родомир оповестил племя о том, как к нему явился Перун и приказал избрать меня старшей жрицей?
— Только ты одна умеешь предвидеть грядущее, — чуть слышно простонал Бус. — Я ничего не забыл, — повторил он громче. — Но ты была завещана мне, отдали ему, — Бус кивнул в сторону гонтины, где в густой фиолетовой тени прятался идол. На старом, дереве, гуляли алые отсветы углей вечного кострища. — Теперь ты его невеста.
— Невеста? — Лала рассмеялась, — Ты боишься его? — спросила она, показывая на Метателя Молний.
— Никогда не задумывался о таком сопернике, — хмыкнул Бус.
— Значит не боишься? — Глаза колдованки лукаво блестели, звали.
— Не боюсь, — Бус упрямо мотнул оселедцем, попробовал отогнать искушение. — Ты что, испытываешь меня?
— Испытываю, какой из тебя получился боевой рикс.
— Хочешь, чтоб меня и тебя, колдованцы удушили?
— Ты боишься? — Лала улыбалась, облизывая искушающие губы.
Вместо ответа, Бус притянул старшую жрицу и крепко поцеловал в соблазнительные, сладкие уста. Тихо прошептал, склонившись к девичьему уху, вдыхая цветочный запах завитков, чувствуя, как Лала прижимается к груди:
— Ты моя и только моя невеста. Да простит мои слова Перун, — он покосился на деревянного идола. Рубиновые угли выхватили из тени безликие глаза бога, устремленные на большой костер в центре городища. Перуна увлекали другие игры — на площади ставили специальные козлы с бычьей тушей приготовленной для жаркого.
— Он простит, — прошептала Лала. — Он и не такое прощает. — Она сжала руку Буса и потянула за собой…
Обнаженные, держась за руки, Бус и Лала спустились по пологому речному берегу к темным водам, в которых, среди закрытых бутонов кувшинок, отражались на водной ряби, молодой месяц и звезды. Тихо шумели ветлы и камыши, надежно скрывая пару от посторонних нескромных взоров.
— Смотри, чтоб русалии, взявшись за твой поводок, в омут не утянули, — хихикнула Лала.
— Они тебя побоятся, — усмехнулся Бус.
— Не ходи поутру к готам, — неожиданно сказала жрица.
— Как же я могу не пойти, глупая, ведь я боевой рикс.
— Плохое мнится. Несчастье чувствую. Нет им веры, — Лала покачала головой. Длинные русые волосы почти полностью скрывали тонкий девичий стан.
— Мы одержали над готами славную победу, разве это несчастье? Тебе и в прошлый раз, перед ристалищем, плохое мнилось.
— Ты еще не одержал победу. Мир не заключен.
— Одержал. Утром заключим нерушимый мир. Не думай о плохом. — Бус крепко прижал к груди волхованку. Зашептал в расплетенную русую волну:
— Зови хорошее. Мы победили готов. Они слово замирения дали. Винитар и росомон Тарм — ближние люди Кощея. Сами в наш лагерь явились, на мечах клялись, дружбу предлагали. Кто клятву, данную на железе, может порушить? Клялись именами богов: Одина и Хорса. В дубовой роще, наши волхвы обряд замирения повторят и мы закрепим слова договором и кровью жертвенных животных.
