— Какое значение это имеет, если и сделал? — ответила она. — Какое значение имеет, кто это сделал? Или даже кто Донес на него?
Он на минуту задумался.
— Нет, полагаю, что не имеет, — медленно произнес Юбер.
Она кивнула, наблюдая, как меняется выражение его лица, когда он обдумывал ее слова. Ему чужда логика, подумала герцогиня, но он разберется. Хотя, пожалуй, лучше немного ему помочь.
Ее голос зазвучал с большей теплотой и проникновенностью.
— В конце концов, — начала она, — все эти годы он получал так много внимания, столько всего, что должно было принадлежать вам. Какая разница, если он и проведет немного времени в тюрьме, а здесь дела примут свой естественный оборот? С ним не случится ничего серьезного; он выскользнет, как всегда. Все, вероятно, разрешится очень просто без моей или вашей помощи. Как-нибудь я все же отвечу на письмо толстой Жанны. Какое-то сочувствие, сестринское кудахтанье, просто ради приличия. Но что очень важно, — добавила она, — нельзя допустить, чтобы об этой новости узнали в доме.
Модные журналы и скандальные газеты перестали приходить по почте, к немалому облегчению Мари-Лор. По крайней мере, думала она, больше не будет сплетен о любовнице Жозефа.
Но казалось, что не будет больше и писем от него.
Она уже и не ждала их. Она перестала надеяться получить весточку от него несколько недель назад.
«Нет, — поправила она себя, — я думала, что перестала надеяться, но сердце чуть не выскочило из груди, когда утром Николя протянул мне письмо».
Оно было от Жиля. Оно было длинным — длиннее, чем обычно, хотя и непривычно живым и многословным.
Но он так много трудился, напомнила она себе, и приятно знать, как он радуется минуте своего торжества, когда его благополучное плодотворное будущее наконец кажется осуществимым. Учебный год закончится через несколько месяцев. Он усердно готовился к экзаменам. Он был уверен, что сдаст их, и уже подыскивает себе медицинскую практику. В конце июня они с Сильви поженятся. Приданое поможет ему арендовать помещение для работы и для проживания их всех.
«И тогда ты сможешь приехать домой, Мари-Лор». Она чувствовала его удовлетворение даже по почерку, с его красивыми заглавными буквами. Это позор, продолжал он, что ей пришлось провести год в услужении у проклятых аристократов. Но она не должна падать духом, скоро все будет хорошо.
Она усмехнулась, представив, как приносит незаконнорожденного ребенка в упорядоченный мир Жиля.
Нет, он не прогонит ее. Жиль не способен нарушить семейные связи. Он станет заботиться о ней и о ребенке и героически защищать сестру от любого, кто осмелится бросить на нее осуждающий взгляд. Но он будет опечален и унижен, к тому же в первый месяц его семейной и профессиональной жизни, именно в июне, она ожидала рождения ребенка.
Она не могла определить дату точно, но подозревала, что зачатие произошло почти сразу. «Какая жалость, — думала девушка, — все эти неприятные раздражающие предосторожности, на которых так настаивал Жозеф, оказались бесполезными — ведь если бы не эти проклятые презервативы, мы бы блаженствовали каждую ночь».
Она прикинула, что была беременна четыре с половиной месяца, судя по величине живота, как авторитетно определила и Луиза, будучи старшим ребенком из десяти. Усталость и тошнота совершенно исчезли сразу же после Нового года, как это и должно произойти, по словам Бертранды, в конце первых трех месяцев.
У нее не только пропали скука и депрессия, но как бы это ни было абсурдно, она чувствовала себя прекрасно: сильной, как вол, и голодной, как медведь. Она могла бы считать, что и выглядит прекрасно, с этой энергией, струящейся по ее венам. По правде говоря, она даже не хотела выглядеть такой жизнерадостной хотя бы во время этих неприятных и непонятных сцен в библиотеке, куда через каждые несколько недель ее звали подавать чай герцогу и герцогине. Но к ней вернулись оптимизм и решительность, и поэтому Мари-Лор забывала испытующие взгляды этой пары, как только закрывала за собой дверь в библиотеку. И это хорошо, говорила она себе, при ее сложных обстоятельствах, не говоря уже о бесконечных мелочных придирках, которыми герцогиня преследовала буквально всех слуг в замке.
