Через три часа я проснулась. В студенческие времена такое состояние мы называли «детской болезнью». Потому что «головка — вава, в ротике — кака, и хока денежку унес». Единственное отличие сегодняшнего дня — денежку унес не хока, а Робин Гуд, навестивший мою глупую голову. По счастью, в комнате было все, чтобы облегчить мое состояние: в ванной — горячая вода, в шкафу — махровый халат, на полочке перед зеркалом — новая зубная щетка, а в холодильнике — минеральная вода. Через полчаса я пришла в себя, вот только сон ко мне не пришел ни через полчаса, ни через час. Так мой мерзкий организм мстил мне за кулинарно-алкогольные излишества. Что делать? Чтобы ответить на этот вопрос, мне не пришлось сочинять скучнейшую книгу и мучить несколько поколений школьников. Я вспомнила, что в конце коридора имеется дверь на балкон, а на балконе стоят несколько кресел-качалок. Если покачаться в таком кресле некоторое время да посмотреть на звезды, крепкий сон гарантирован. Сказано — сделано. Я завернулась в одеяло и тихонько прошмыгнула к заветной двери.
Ночь обрушилась на меня всем своим великолепием. Внизу белели абрикосовые деревья, а наверху сияли огромные звезды. Я уселась в кресло, поджав под себя ноги, откинулась на спинку и отдалась величию неба. Если есть Бог, то самое время ему появиться. Я открыла глаза, уши и сердце. И услышала за своей спиной пение мобильного телефона. По легким бликам, упавшим на пол, поняла — кто-то зажег свет в комнате. Земное любопытство отвлекло меня от созерцания Вселенной. Стараясь не шуметь, я встала с кресла и тихонечко приблизилась к мерцающему окну. Это было окно племянниковой комнаты. Все верно, он сам говорил мне, что его комната выходит прямиком на балкон. В комнате горела настольная лампа. И ее неяркого света вполне хватило, чтобы разглядеть спящую на кровати девушку — ту самую официантку, что указала мне путь в туалет. Нет, ну каков козел! Сам козел стоял ко мне спиной, демонстрируя, кроме всего прочего, упругие ягодицы. Возле уха он держал мобильник. Я просунула свою голову в приоткрытую балконную дверь.
— Да, — услышала я, — они познакомились, — пауза, — нет, ничего не произошло, — пауза, — а ты уверен, что она лазила в твоем компе? Смотри. Я тебе плачу.
Племянник выслушал ответ и отключил телефон. Потом выключил свет. Дальнейшее меня не интересовало. Держа руку у сердца, чтобы унять его бешеный стук, я пробралась в свою комнату, вздрагивая от звука собственного дыхания. Повернула ключ в дверях, свернулась калачиком под одеялом. Скорее заснуть, пока не стало совсем страшно. За последние две недели я залазила в два компьютера — Лехи и Виктора. С кем из них разговаривал племянник?
Очевидно, я здорово испугалась. Потому что уснула сразу, спала крепко и проснулась только утром. Весеннее солнце по-хозяйски расположилось в комнате, а воробьи за окном щебетали с упреком: «Дрыхнешь, лентяйка». Я сладко потянулась в мягкой постельке. При свете дня вчерашний испуг казался суммой двух составляющих: безумных Алиных глаз и выпитого в больших количествах шампанского. Уговорив себя, что ночной разговор мне пригрезился, я приняла душ и спустилась в столовую — выпить кофе. В столовой уже сидела тетя, на столе стоял кофейник, судя по поднимающемуся пару — горячий.
— Доброе утро, тетечка, — воскликнула я, целуя дорогое лицо. Теперь, когда вокруг не было любопытных глаз, я могла от всей души поблагодарить тетю: взлохматить ей волосы, потыкаться носом в щеки и съесть помаду с ее губ. На мои восторги тетя отвечала улыбкой — зачем лишние слова между своими. Наконец моя благодарность, как и все на свете, иссякла. И мы уселись пить кофе.
— Ты все еще работаешь? — спросила я, глядя на ее костюм.
— Дела передаю, — ответила тетя, поправляя прическу.
Не знаю, какими соображениями руководствовался Сергей Владимирович, когда принимал решение свернуть дела и ехать за границу, но тетю такая перспектива явно радовала. Она предвкушала тихую семейную жизнь в тихой благополучной стране. Долгие прогулки вдоль моря вместе с близким человеком, долгие разговоры, дружеские ужины с соседями. Тетя была знакома с семьей Сергея Владимировича с первого дня своего появления в городе. Сергей Владимирович вел общие дела с ее покойным супругом. Я проявила деликатность и не стала интересоваться, какого рода были эти дела. Тетя дружила с женой Сергея Владимировича, которая скончалась два года назад. Умирая, она завещала тете своего супруга: «Ты одна, и он один. Будь рядом, а то подберет какая-нибудь свиристелка, а у него сердце пошаливает». Тетя выполнила обещание, данное подруге, да и Сергей Владимирович проявил благоразумие — не стал связываться с молодой свиристелкой. Как-то незаметно все хозяйство в доме перешло под тетин контроль, и внучки Сергея Владимировича хорошо к ней относились, и сын, покойник, не раз говорил, что рад видеть в доме матери старого друга семьи. Так бы все и шло себе потихоньку, ни шатко ни валко, если бы не роковые выстрелы прошлым летом.
