Сергей Владимирович, словно почуяв, что речь идет о нем, вырос на пороге столовой. Он тоже был одет в деловой костюм и явно не намеревался долго рассиживаться за столом. Он ласково чмокнул тетю в щеку и кивнул мне. Тотчас в дверях возникла вчерашняя официантка.
— Ваш чай, Сергей Владимирович, — прощебетала она, ставя на стол изящную чашку, в которой плескалось что-то желто-зеленое.
Сергей Владимирович вздохнул и сделал глоток. Потом покосился на наш кофейник.
— Завидуете? — спросила я, перехватив его взгляд.
— Завидую, — согласился он, — тут такую гадость пить приходится.
— Зато чашка роскошная!
Я ужасно злилась на Сергея Владимировича. Сидит тут, чаи распивает, а за его спиной племянничек заговоры плетет да еще меня норовит использовать. Особенно вид официантки меня разозлил. Ходит тут, скромность на себя напускает. У меня было чувство, будто я пописала в унитаз, в котором предыдущий посетитель не потрудился спустить воду. Сергей Владимирович почувствовал мое раздражение, но, конечно, не понял его причины.
— Обижает кто? — заботливо спросил он.
— Очаровательный у вас дом, — сменила я тему.
— Теперь уже не у меня. Теперь Андрюха здесь хозяин.
— А не жалко?
— Жалко. Но дарить ведь стоит только то, что жалко. Согласна?
— Согласна. Только то, что очень жалко, дарить вообще не стоит. А то возненавидишь того, кому делаешь подарок.
— В самую точку попала, — рассмеялся он, — поэтому-то, — он заговорщицки подмигнул мне, — я все и не дарю.
Засим Сергей Владимирович встал, поцеловал еще раз тетю, пообещал вернуться к обеду и послал мне от двери воздушный поцелуй.
Ах, вот как, любезнейший дядюшка, вы, оказывается, не все дарите. И, конечно, ваш племянник — стоит взглянуть на его акулью улыбку — с таким раскладом не согласен. Но как связать ваше «не все», смерть девочек и мое участие в расследовании?
— А ты ему нравишься, — прервала тетя мои размышления.
— Он мне тоже, — я ничуть не кривила душой.
— Значит, приедешь к нам в гости?
— С удовольствием.
Тетя поднялась из-за стола — пора на работу.
— А ты что будешь делать? — спросила она. — У нас останешься или…
— Или, — ответила я, — пойду сажать огород.
— С ума сошла!
— Но я же теперь домовладелица.
Мы обнялись и поцеловались еще раз. От тети приятно пахло нежными и очень грустными духами. «Дольче вита» — определила я и вздохнула. Эта горькая сладкая жизнь. Я вернулась в комнату, сменила халат на вчерашнее платье и поспешила в тетин (теперь уже мой!) дом — подготовить голову к встрече с Виктором. Только каблучки глухо простучали по крытой ковром лестнице, да хлопнула входная дверь. Прощай, волшебный домик, маленький замок Синей Бороды. Во дворе по безупречному газону гуляла Аля и крошила на траву слоеный рогалик. Шустрые воробьи окружили ее со всех сторон, хватая крошки. Но при моем появлении веселая стайка засуетилась и упорхнула на ближайший куст, внимательно наблюдая за происходящим. Аля подняла голову и увидела меня.
— Привет! — крикнула она, но не сдвинулась с места.
— Привет, — помахала я рукой.
— Твоя шапка-невидимка с дыркой, — ответила она на мое приветствие.
— От бублика? — спросила я.
— От пули! Ну, я побежала, некогда.
Аля упорхнула по направлению к дому, бросив кусок рогалика на траву. Воробьи посмотрели на такое безобразие и дружно спикировали вниз. А мои руки дернулись, будто кто-то проверил, туго ли натянуты веревочки. Ну, погодите, умники, рано радуетесь. Я должна была познакомиться с Алей согласно вашему плану. Я с ней познакомилась. И не сделала того, что, как вам казалось, должна была сделать. И вы забеспокоились. Ну что ж, беспокойтесь и дальше. Я больше ничего делать не буду. Подожду, пока вы забеспокоитесь сильнее и укажете, куда мне идти. И я туда не пойду.
Дома меня ждал телефонный звонок. Именно ждал, так как зазвонил, едва я переступила порог.
— Слушаю.
— Привет, — раздался в трубке Лехин голос, — куда пропала?
А то ты не знаешь. Но я добросовестно прикинулась дурочкой:
— Тетю навещала. На званом ужине присутствовала, икры наелась, шампанского напилась, еле до койки дошла.
— И как?
— Отлично.
Леха молчал. Наверное, думал, какой вопрос задать. Думай, а я дальше петь буду. Если на шапке-невидимке дырка от пули, самое разумное — снять ее поскорее. Я щебетала о знакомстве с Мариной Юрьевной, о своих подозрениях относительно Светланы Дмитриевны, о том, что я записалась в одну с ней психотерапевтическую группу. О том, что Оксана подолгу рассматривает дорогое белье, и, кто знает, может, у нее комплекс из-за полноты, а эти двенадцатилетние девочки такие худенькие. О том, что Анна Кузьминична ворует потихоньку медикаменты из больницы, и девочки, возможно, что-то об этом знали. О том, что неплохо было бы заглянуть в компьютер к психологу, и вообще он подозрительный тип — сидит зачем-то в детской больнице на нищенском окладе. Единственные, о ком я не говорила, — это Сергей Владимирович и Аля. Так что у Лехи вполне могло создаться впечатление, что я в его компьютер не лазила и не подозреваю о тесной дружбе с племянником. Скорее всего, он снова пригласит меня к себе в гости. Так и вышло.
