— Включай!
Из приемника несутся звуки музыки.
— Дядя Сергей, а вы приходите к нам почаще, у нас кружок радиотехники некому вести. Семен Григорьевич заболел, — просит Вовка.
— Да и комсомольский оперативный отряд у нас не ахти, — вставляет кто-то.
— А в милиции что, радиотехнику тоже изучают? — наивно спрашивает девочка с рыжими косичками.
— От армии это у меня осталось, радистом я был, — охотно рассказывает Цоев.
Но тут звенит звонок. Ученики рассаживаются.
— Дядя Сергей, придете к нам еще? — не отстает Вовка.
— Приду, — говорит Цоев и садится за парту рядом с Петровой и Устиновой, секретарем комитета комсомола школы.
Начинается собрание. Тюлькин, комсорг класса, стучит по стакану с водой, призывая к порядку не в меру расшумевшихся товарищей.
— Ша! Лидер международного движения выступать будет! — бросает кто-то.
— Прекратите! Разве можно так несерьезно? — секретарь школьного комитета комсомола молодая учительница Вера Петровна Устинова возмущенно хлопает рукой по парте. Ей, заводиле и вожаку факультетского комсомола, не раз приходилось сталкиваться со слабыми комсомольскими группами. За пять лет учебы в институте она научилась сколачивать из них крепкие коллективы. Вера Петровна уверена, что ей удастся «образумить» и восьмой «Б».
— Тюлькин, начинайте! — говорит присутствующий на собрании классный руководитель Валентина Ивановна Петрова.
— Товарищи, сегодня на повестке дня один вопрос, прием в комсомол. Какие будут суждения по повестке дня? Возражений нет? Хорошо, утверждаем. Давайте договоримся о регламенте: выступающим по 5 минут! Хватит? Дополнения есть?
— Есть! — тянется чья-то рука.
— Ребров, говори! — разрешает Тюлькин.
— У меня есть предложение — собрание закончить сегодня.
Взрыв смеха в классе. Устинова в своей записной книжке делает пометку: «Тюлькина гнать в шею».
— Шутки в сторону! — Тюлькин делает серьезный вид. — Итак, комсомольское собрание восьмого «Б» считается открытым.
— А президиум? — голос из класса.
— Простите. Кандидатуры?
— Тюлькина и Грачеву! Подвести черту!
— Кто за эти кандидатуры, прошу голосовать! Ага. Единогласно. Грачева, займите место секретаря. — Снова смех. — Собрание считаем продолженным.
— Ближе к делу, Тюлькин!
— Поступило заявление Галины Барановой о приеме ее в комсомол. Баранова, к доске, — командует Тюлькин. — Девушка выходит. — Товарищи, у нас в классе одна Баранова осталась не комсомолкой. И вот мы на бюро решили сделать наш класс комсомольским. Полностью! Здорово, правда?
— Прежде чем приступить к обсуждению заявления, у меня вопрос к Барановой! — Устинова поднимается.
— Пожалуйста, Вера Петровна!
— Галя, ты хочешь быть комсомолкой?
— Нет.
В классе поднимается шум.
— Тюлькин, в чем дело? — Петрова сердито смотрит на комсорга.
— Галка, ты собственной рукой писала заявление! — взмолился Тюлькин.
— Под твою диктовку!
— Разрешите мне слово, — Цоев поднимается посматривает класс. Воцаряется тишина. — Некрасиво как-то получается. Принимаете в комсомол кого попало. Вы позорите тех комсомольцев, которые строили Комсомольск-на-Амуре, Братскую ГЭС… Словом, я как коммунист, считаю, что Баранова права: ей рановато быть в комсомоле. А во всем здесь происходящем, я считаю, повинен комсорг.
— Но ведь меня каждый день ругают, что нет роста комсомольской организации! — сокрушается Тюлькин.
— Закругляй! Позор Тюлькину! — сыплется со всех сторон.
Барановой становится не по себе. Она берет стакан с водой и жадно пьет воду.
— Собрание считается закрытым, — кисло произносит Тюлькин, и ребята высыпают из класса.
Цоев незаметно оборачивает стакан носовым платком, прячет его в портфеле и догоняет Петрову.
— Позорище какое! И все это Баранова, — сетует Петрова.
— Валентина Ивановна, мне думается, корень зла не в Барановой, — возражает Цоев. — Кстати, не возьмете ли вы меня сегодня домой, к Барановой?
— Ой, извините, Сергей Александрович, я не смогу сегодня к ней пойти…
— Вы же пообещали девушке! Она будет ждать!
— Понимаете, забыла я, что сегодня у меня партком. Вопрос очень важный: индивидуальная воспитательная работа…
— Да-а, вопрос очень важный… Что ж, до свидания.
