Не успели мы как следует разобраться с делами в прифронтовом хозяйстве, как пришлось перемещать тыловые службы дальше на восток, переводить их на другие коммуникации снабжения. Теперь обеспечение осуществлялось по рокадным железным дорогам Киев — Одесса и Харьков — Донбасс — Крым.
В начале июля штаб был вынужден оставить Винницу. Управление Южного фронта перебазировалось в город Вознесенск, неподалеку от Умани. Вновь стали подсчитывать, что у нас осталось на складах для снабжения войск. Обстановка по-прежнему оставалась настолько неустойчивой, что кое-какие запасы продовольствия приходилось держать на колесах, в железнодорожных вагонах. Частые бомбежки нанесли большой урон нашему и без того малочисленному транспорту; оставшиеся грузовики всецело были заняты подвозом к фронту боеприпасов. Поэтому интендантство пользовалось только конным транспортом.
Войска мы снабжали в основном за счет местных ресурсов: на мельницах имелось много муки, мясо тоже было под рукой — получали скот, огромные стада которого двигались на восток.
Железные дороги работали с огромными перегрузками. Поезда шли медленно, так как станции были забиты тысячами вагонов с самыми различными грузами. Нужны были нечеловеческие усилия, чтобы расчистить пути от подвижного состава и срочно пропустить к фронту воинские эшелоны.
А противник продолжал теснить части Южного фронта. Тяжелая обстановка сложилась под Уманью, где оказались в окружении 6-я и 12-я армии.
Действия наступавших гитлеровцев на нашем участке сводились к тому, чтобы рассечь общую линию обороны Южного и Юго-Западного фронтов. Настойчиво заходя с севера, немцы нависали над правым флангом Южного фронта и стремились прижать нас к Черному морю, чтобы отрезать пути отхода.
Тревожное положение создавалось и на южном крыле фронта, в районе Одессы. В конце июля возникла прямая угроза захвата города противником. На заседании Военного совета было решено: Одессу не сдавать, а, если враг отсечет здесь наши войска, продолжать борьбу в условиях осады. Для этого тыловые службы должны были обеспечить защитников города в дополнение к тем запасам, которые уже имелись, большим количеством боеприпасов, военного имущества и продовольствия.
В первых числах августа немцам удалось прижать часть войск Южного фронта в районе Одессы к морю. Началась героическая оборона города. Наше командование сумело подготовиться к ней заранее. Однако в период отхода тылов фронта в Одессе скопилось слишком много военного имущества. Отправить его дальше по железной дороге уже не представлялось возможным. Излишки запасов мы вынуждены были вывозить морем. Эвакуация оставшегося населения и раненых, как и переброска подкреплений защитникам Одессы, также осуществлялась транспортными и боевыми судами Черноморского флота.
Тем временем армии Южного фронта, испытывая сильнейший нажим противника, с тяжелыми боями отходили к Днепру, в направлении Днепропетровска, Никополя, Николаева, Херсона, Каховки. По распоряжению штаба фронта тыловым службам предстояло расквартироваться в Николаеве, но от этого пришлось отказаться: когда мы прибыли в город, до него уже доносились отзвуки близкого боя. Чтобы обсудить положение, тотчас собрались начальники тыловых служб. Решено было, не теряя ни часу, двигать транспорт с грузами к Каховке, чтобы потом перегнать их за Днепр. Мы прибыли вовремя: переправа еще действовала, несмотря на то что ее бомбили не первый день.
С рассветом начали перевозить имущество. Как только поднялось солнце, в небе появилась немецкая авиация. А переброска людей и грузов на другой берег Днепра еще продолжалась. В это время на барже, буксируемой сильным катером, находился со своими людьми и хозяйством главный хирург фронтового санитарного управления генерал Федор Федорович Березкин. Человек этот отличался удивительной деликатностью и большой внутренней культурой. Никто и никогда не слышал от профессора грубого слова. Но в тот день… Случилось так, что в разгар бомбежки у капитана катера сдали нервы и он приказал обрубить буксирный трос. Было это на самой середине реки. Вода вокруг баржи, казалось, вот-вот закипит от осколков. В ту самую минуту вслед удалявшемуся катеру полетели отборные ругательства. Это профессор Березкин, стоя у борта баржи и грозя кулаком, крыл на чем свет стоит сдрейфившую команду катера. Все, кто находились рядом с Березкиным, с трудом могли поверить своим глазам и ушам. И надо сказать, «выступление» профессора не прошло бесследно. То ли ему удалось пристыдить речников, то ли капитан катера сумел взять себя в руки, но катер вскоре вернулся и благополучно перетащил баржу через Днепр.
