Председатель ЧК Педа оказался высоким, костлявым человеком, с длинными жилистыми руками и совершенно белыми волосами. Взяв у меня записку Самойловой, он быстро прочитал ее и некоторое время молча разглядывал меня. Потом скупо улыбнулся.
— Отлишно! — сказал председатель ЧК с сильным латышским акцентом. — Ездить на операции на костылях ты, конешно, не можешь. Бутешь работать секретариат коллегии, пока высторовеешь, а там витно бутет.
Смекнув, что такая неопределенность мне на руку, я поспешил сказать:
— Я у вас временно, товарищ Педа. Как заживет нога, вернусь в свой полк. Я же артиллерист, мое место на фронте.
Педа положил на мое плечо сухощавую руку.
— Голубшик, — мягко сказал он, — мы тоже делаем очшень нужное дело. Боремся с контрреволюцией, с врагами Советской власти. Где важнее работать, сам решишь потом.
«Светлана» была двухпалубным пассажирским пароходом с пятнадцатью каютами. В каютах жили сотрудники ЧК, а салон и ресторан были превращены в общежитие для бойцов охраны.
Нас, чекистов, было всего пятнадцать человек, включая самого Педу. Работать учились на ходу. Во многом полагались на чутье и смекалку. О тонкостях дела контрразведки никто из нас не имел даже понятия: губчека только создавалась.
ЧК действовала в условиях фронтовой обстановки и в соответствии с этим строила свою оперативную работу. Главная задача состояла в том, чтобы не дать возможности буржуазным элементам в прифронтовой полосе шпионить в пользу интервентов и перехватывать связных различных тайных контрреволюционных групп, окопавшихся в Москве и Петрограде. Таких связных пробиралось в Архангельск множество, особенно из Питера.
В Архангельской ЧК были созданы три отдела: оперативный, следственный и особый следственный. Первый занимался раскрытием и вылавливанием вражеской агентуры, второй — допросами и содержанием арестованных, а третий, особый, — наиболее опасными преступниками, которых, как правило, приговаривали к высшей мере наказания. Имелась еще хозяйственная часть. Высшей инстанцией являлась коллегия ЧК, принимавшая окончательное решение по всем вопросам. Членами коллегии были все начальники отделов.
Наш руководитель Педа был настоящим чекистом Дзержинского. Суровый, принципиальный, он не терпел скоропалительных выводов и решений.
Чтобы успешно работать, нам необходимо было наладить тесное сотрудничество с местными жителями. Без их активной помощи, без знания людей в деревнях и таежных троп нечего было и думать о поимке белогвардейских агентов. Пришлось потратить много сил, прежде чем крестьяне перестали бояться «чеку» и превратились в наших надежных помощников.
В прифронтовых деревнях одной какой-то власти практически не было. Менялась линия фронта, менялась и власть. Крестьяне, в массе, держались пассивно, явно выжидая, чья возьмет. Советскую власть поддерживали, но и к интервентам относились терпимо. Хлебом, лаской и посулами оккупанты поначалу опутали таежного мужичка. Но идиллия продолжалась недолго. Запасы муки на складах иссякли. Солдаты Антанты занялись массовым жульничеством: забирали у населения лес, смолу, пушнину, а расплачивались ничего не стоившими банкнотами «Северного правительства». На протесты завоеватели не обращали внимания — сила была на их стороне. Крестьяне зароптали, и подавляющая часть населения стала на сторону Красной Армии, что очень облегчило и нашу работу.
Обстановка в стране осенью 1918 года была очень тяжелая. Буржуазия ликовала: вот-вот, по ее мнению, должна была пасть Республика рабочих и крестьян.
Пролетариат в тылу, а Красная Армия на фронтах напрягали все силы.
На Северной Двине 1-я Вологодская дивизия сдерживала натиск англо-американцев в районе Городка и Пучуги. Белое подполье засылало к нам своих лазутчиков — местных купцов, подкупленных крестьян, офицеров и даже женщин.
Чекисты с помощью местных жителей сумели выловить многих вражеских шпионов и связников.
…Для связи с представителями Антанты в Архангельске из Петрограда по заданию тайной офицерской организации пробирался на север лейб-гвардии капитан Куропаткин. Сначала он довольно спокойно плыл вниз по Двине на лодке. Но возле наших позиций ему пришлось выйти на берег, иначе бы задержали.
