– Как думаешь, справишься? – спросил Добс.
– Сделаю, что смогу.
Добс стиснул ему плечо:
– Спасибо, сынок. Я тебе этого не забуду. Ну а теперь иди к ней. Убедись, что все нормально. Вы оба можете взять по два дня отпуска. Сегодня и завтра, идет?
– А так можно?
– Конечно. Считай это моим подарком. Вам сегодня обоим изрядно досталось.
Пакстон не знал, что ему изрядно досталось, но выходной был очень кстати. Он улыбнулся, не подозревая, что улыбается, затем стер с лица улыбку. Добс кивнул и отправился тушить пожар в другом месте.
Когда Пакстон подошел к Циннии, она стояла возле своей кровати и двигалась так, как обычно двигаются раненые: осторожно, как будто от слишком резкого движения могут рассыпаться. Под глазом у нее наливался синяк, на щеке была видна царапина. Забинтованные костяшки пальцев напомнили Пакстону о пульсирующей боли в кисти. Он сложил пальцы в кулак. Болело по-прежнему, но на перелом все-таки не похоже.
– Ну и денек выдался, – сказал Пакстон.
Губы Циннии слегка скривились. Грудь заколебалась: она почти беззвучно засмеялась, слышен был лишь шорох выдыхаемого воздуха.
– Можно и так сказать.
– Все улажено, – сказал он. – Сегодня и завтра у тебя выходной. У меня тоже. Врач говорит, что у тебя ничего страшного. Не хочешь уйти отсюда?
– Да, – сказала Цинния. – Было бы хорошо.
Пакстон не разрешил себе обнять или поцеловать ее, а также сделать одну из множества вещей, которые могли бы показаться неуместными в данной обстановке, но предложил ей руку, полагая, что помощь сейчас, по крайней мере, в пределах разумного. Они прошли через толпу собравшихся в палате людей и вышли к трамвайной остановке. Синяк на лице Циннии скрыть было непросто. Женщина с синяком в сопровождении сотрудника охраны. Естественно, на них оглядывались.
Они дошли до общежития «Клен» и поднялись в квартиру Циннии. Она переступила через порог, и Пакстон уже собирался попрощаться, чтобы дать Циннии время побыть одной, но она придержала для него дверь, и он вошел. Она прислонилась к стойке, сняла рубашку и лифчик и провела руками по телу, ища синяки или иные повреждения. Пакстон отвернулся. Не то чтобы он считал, что так надо. Но при нынешнем положении дел смотреть было просто бестактно.
– Может быть, что-нибудь нужно? – спросил он через некоторое время.
– Сто порций водки и пинту мороженого.
– С мороженым я могу помочь. – Пакстон помолчал. – Но водки, пожалуй, многовато.
– Водка и мороженое сделают меня счастливейшим человеком на свете.
– Иду, – сказал Пакстон и ушел.
Испытывая облегчение оттого, что находится не в тесной комнате, он вышел на променад. Разговоры на некоторые темы с Циннией ему вести не хотелось. По крайней мере, пока. Он зашел в магазин, где продавалось спиртное, за водкой, и пожалел, что не спросил, не лучше ли взять коньяка. Но потом вспомнил, что Цинния обычно заказывала в баре, и купил водки. Затем зашел в круглосуточный магазин за пинтой мороженого, это было проще: она любила шоколадное «Чип-куки-доу». Себе Пакстон купил сэндвич с сыром и ветчиной в упаковке.
Все время у него гудело в голове. Ему предстояло убедить Циннию в том, что Добс займется ее делом и что не стоит преследовать говнюка по официальным каналам.
Более того, что-то тут было не так.
Этот парень, Рик, утверждал, что Цинния что-то делала с компьютером перед тем, как он напал на нее. И Пакстон не мог отрицать, что после того, как он вырубил Рика, Цинния действительно стояла возле компьютеров и что-то делала. Только он не понял, что именно.
Выражение лица у нее было такое, будто он, взглянув, помешал ей.
Точка на схеме, представляющая местонахождение человека. Дверца автомата Облачной Точки.
Эти мысли, как пальцы, шевелились у него в мозгу.
Цинния
Цинния вытащила «крысу» из-за щеки и наклонилась к ноутбуку. Ближайшее место, где можно было купить спиртное, находилось примерно посередине променада, так что до возвращения Пакстона оставалось по крайней мере минут десять, а она не могла ждать. Ей требовалось знать. Требовалось что-то такое, что можно было бы противопоставить удручающему сознанию, что Рик провел свой лоховской удар.
