Палата быстро заполнилась людьми, Циннии задавали множество вопросов. Рика положили на кровать и пристегнули к ней ремнями. Пожилой человек с лицом, похожим на метеорит, и в светло-коричневой форме – тот самый Добс, о котором рассказывал Пакстон – расспрашивал ее о случившемся. Он не высказывал своего мнения, просто хотел услышать историю. Цинния изложила наиболее удобную для себя версию, одновременно по разговорам и задаваемым ей вопросам составляя представление о том, как произошедшее воспринимается окружающими.
Сотрудник службы охраны, назначенный на дежурство в палате, Горанссон, то ли куда-то отлучился, то ли спал в другом помещении. Добс признал, что ответственный за процесс обновления программного обеспечения поднял личное дело Циннии, которое было помечено, когда ее доставили в медицинский корпус, и разослал текстовое сообщение, в котором о Циннии говорилось в неподобающем тоне. Это должностное лицо хотело послать сообщение одному человеку, но получилось так, что его получили все сотрудники службы безопасности.
Именно благодаря этому Пакстон оказался на месте вовремя.
Создавалось впечатление, что к ее жалобе отнеслись серьезно. Ей не хотелось играть роль жертвы, но таким образом, по крайней мере, можно было заставить Рика заплатить за свои поступки. Цинния уже собиралась занести всю эту историю с Риком в графу «победы», когда услышала его крик.
– Спросите ее. Спросите! – кричал Рик, когда его вывозили из палаты.
Добс, разговаривавший с Риком, опустил голову, упер руки в бока и подошел к кровати, на которой лежала Цинния.
– Простите, но я должен вас спросить, – сказал Добс. – Он утверждает, что вы у него на глазах что-то делали с одним из компьютеров. Я не склонен верить этому говнюку, но спросить вас обязан.
Цинния десной ощутила углы чипа.
– Я шла в туалет, когда он меня ударил, – сказала она. – Понятия не имею, что он имеет в виду.
Добс, довольный таким ответом, кивнул. Пакстон, внимательно посмотрел на Циннию поверх плеча Добса, и этот взгляд ей не понравился.
Пакстон
Добс уперся кулаками себе в бока, как будто хотел убрать руки в живот.
– Викрам, сукин сын, – сказал Добс. – Я его уволю после этого. И Горанссона тоже. – Он вздохнул, глядя на суету, царившую в палате. – Насчет тебя пока не знаю.
– Простите, сэр? – не понял Пакстон.
– Ты оставил пост, – сказал Добс. – Говори сейчас прямо, не юли. У тебя с этой женщиной было?
– Мы встречались, да, – сказал Пакстон.
Добс кивнул:
– Мило.
Пакстон покраснел от этого одобрительного замечания.
– Итак, ты оставил пост во время важного задания, – сказал Добс. – А если бы не оставил, этот говнюк проломил бы ей череп.
– Насчет говнюка, – сказал Пакстон. – Цинния говорит, что он часто этим занимался. Были на него жалобы за подобные проступки?
– Об этом не знаю, – сказал Добс. – Придется разобраться с этим поподробней. Система только что заработала.
– В том-то и дело. Потому что, если это вошло у него в привычку, уж вы мне поверьте, я подниму шум, чтобы его отсюда вышвырнули и посадили.
Добс медленно кивал, что-то обдумывая. Пакстон не понимал, что именно, – проще было понять что-либо по лицу мандарина.
– Вот что мне от тебя надо, – сказал Добс через некоторое время. – Ты меня слушаешь?
– Слушаю.
– Мне надо, чтобы ты сыграл, как игрок команды. Ты можешь играть в команде?
– Это как?
– Скажи ей, что мы займемся этим делом, – сказал Добс. – Что говнюка выставят из Облака и через десять минут после этого не примут на работу уже нигде. Викрам тоже заплатит. Но мне надо кое-что в обмен на это.
– Что именно?
– Чтобы она не поднимала шума. Она пережила потрясение, ей досталось, вот тут и требуется твоя помощь. – Добс положил руку на плечо Пакстона. – Скажи ей, насколько нежелателен шум, который она, возможно, собирается поднять. Важно, что справедливость восторжествует, а замятый скандал упростит жизнь всем.
У Пакстона во рту пересохло. Первым его желанием было послать Добса подальше. Он глубоко вдохнул и попробовал мыслить рационально.
Пресечь скандал, не дать ему разгореться.
Но Пакстон чувствовал, что, согласившись, он предаст Циннию. Скажет ей сидеть сложа руки, не поднимать шума. Что, если она не согласится? Что, если она как раз заинтересована в том, чтобы поднять шум? Становиться у нее на пути ему не хотелось.
