Распрощался юноша с безбородым священником и сделал вид, что восвояси отправился. А сам задами, задами, да к храму прокрался. Вошёл тихонько, встал у иконы какого-то святого и говорит вполголоса: «Разреши мне, дорогой святой, с тобой без благословения поговорить!»
Не успел он это сказать, как выскакивает из алтаря другой батюшка, с бородой, и спрашивает:
– Ты кто таков будешь и что перед иконой святителя Николая делаешь?
– Да пообщаться хотел… – стушевался Сёва и давай потихоньку к выходу пятиться.
– А благословение духовного отца у тебя есть?
– Нет у меня духовного отца…
– Тогда возьми благословение у старца, – говорит бородатый священник. – Он в домике напротив храма живёт.
Обрадовался Сёва, что можно без духовного отца обойтись, пошёл к старцу. Длинную очередь отстоял, заходит в приёмную и видит маленького сухонького старичка.
– Мне бы это… благословение на общение со святителем Николаем, – говорит юноша.
– Хорошее дело, – отвечает старец. – Благословляю тебя, чадо!
– А ещё мне бы Богу несколько вопросов задать…
– Хорошее дело, благословляю!
– А ещё хочу много детских книжек наиздавать.
– Хорошее дело, благословляю!
– А ещё хочу православный пионерлагерь создать.
– Хорошее дело, благословляю!
– А ещё хочу ферму крокодиловую организовать. Будущее у России есть только в том случае, если есть будущее у русской деревни!
– Хорошее дело, благословляю!
– А можно, я ферму так и назову – «Старческое благословение»?
– Благословляю!
И благословил старец Сёву на десятки богоугодных дел, и даже разрешил говорить всем, что он – духовный отец юноши.
Теперь Сёва живёт в Православном Царстве, и что бы он ни делал, всегда говорит, что его благословил на это дело известный старец, его духовный отец. И ни один священник – ни бородатый, ни безбородый – не смеет Сёве что-то запретить!
Жили-были дед да баба. По паспорту они были молодые – что-то между двадцатью и тридцатью годами, – но ду́ши у них были старые. Они постоянно думали о завтрашнем дне – вырабатывали пенсионный стаж, копили денежки на случай, если приключится с ними тяжёлое заболевание, планировали, где им провести свои преклонные годы так, чтобы не ухудшилось качество жизни. А если у деда с бабой появлялись лишние деньжата, они отрывались где-нибудь в Европе: катались на сноубордах в заповедной Швейцарии, загорали на пляжах солнечной Италии, дегустировали изысканные блюда в распущенном Париже…
Так и жили они своею стариковской жизнью, и не чуяли, что от их душ за километр несёт плесенью эгоизма и тлетворным запахом духовного разложения. Но вот однажды повстречался им молодой человек – лет пятидесяти по паспорту, но с юной ликующей душой. Этот человек попытался заразить их своей молодостью и беззаботностью. А был он сирота.
«Эпидемия веры в самом разгаре! – подумали дед да баба. – Заразился, видать, бедолага!» И решили они взять молодого человека в свой дом, чтобы вылечить от пагубного вируса. Самим-то деду с бабой этот вирус был не страшен – они сделали от него прививки ещё лет десять назад. В общем, усыновили они радостотворного отрока…
Решили пристроить его к себе на фирму – чтобы не терял время попусту и пенсионный стаж вырабатывал. Но молодой человек целыми днями хохочет, по снегу босиком бегает да радостные сказки пишет, а торговать навороченными китайскими смартфонами не хочет.
Как только дед с бабой его не вразумляли! Говорили, что живём мы все один раз; что ежели, не дай Бог, приключится какой-нибудь рак или омар, сыну нечем будет оплачивать химиотерапию; что окажется он на старости лет в доме престарелых и будет умирать не на элитном курорте, а в пропахшей нечистотами палате… Не вразумляется отрок!
– Как Богу будет угодно, так и умру! – кричит. – И встречусь наконец с моим возлюбленным Господом Иисусом Христом! Наша жизнь – мгновение, а впереди – вечность!
Ужасаются дед с бабой от таких слов: пятьдесят лет человеку, а он в загробную жизнь, как пятилетний ребёнок, верит! Видно, глубоко проник в его тело вирус веры – уже и мозг отчасти поражён.
И повели они приёмного сыночка в дорогую клинику к известному психотерапевту. Кто тут может помочь, как не мозгоправ?
