Подойдя к путешественникам, он остановился и сказал голосом, столь же торжественным, как и его облачение:
— Я Страж, и я приветствую вас. Догадываюсь, что гарпии доставили вам немало хлопот. Временами они слишком ревностно исполняют свои обязанности.
— Но не в данном случае, — сказал Хэл. — Мы вежливо разминулись с ними.
— Мы не сталкиваемся с ними, — сказал Страж, — потому что у нас очень редко бывают посетители. Я не сомневаюсь, моя дорогая, — сказал он, обращаясь к Мэри, — что ваши родители были здесь несколько лет назад. И после них нас никто не посещал.
— Я был тут несколько дней назад, — сказал Джонс, — но вы не обратили на меня внимания. Мне кажется, вы прилагали немалые усилия, чтобы у меня создалось впечатление, будто эти места совершенно пустынны.
— Мы видели вас, сэр, — сказал Страж. — Прежде, чем предстать перед вами, мы должны были выяснить, что вы собой представляете. Но вы так поспешно покинули эти места…
Мэри прервала их.
— Вы сказали, что они были здесь… мои родители. Их здесь нет больше?
— Они ушли в другие места, — сказал Страж. — Несколько позже я поведаю вам и о них и о многом другом. Надеюсь, что и вы, и все остальные разделите с нами трапезу, не так ли?
— Да, да, — подхватил Сплетник, — я чувствую, что мне пора подкрепиться.
Когда Страж занял место во главе стола, стало ясно, что у него в самом деле нет лица. На том месте, где оно должно было быть, колыхалось смутное туманное облачко, хотя время от времени Корнуэллу казалось, что там, где полагалось быть глазам, вспыхивали неяркие красноватые искорки.
Разделив с ними компанию, он не притрагивался к пище, а поддерживал любезную беседу о разных несущественных предметах, расспрашивал о путешествии, делился видами на урожай, сетуя на непостоянство погоды — иными словами просто поддерживал разговор.
Туманно не только его лицо, думал Корнуэлл, но и все его существо и весь облик, словно он привидение; подует ветер, и он исчезнет, и ни у кого это не вызовет удивления.
— Понятия не имею, что он собой представляет, — шепотом обратился Снивли к Корнуэллу. — Я много слышал о обитателях Затерянных Земель, а он ни на кого не похож. Сначала я, было, решил, что он привидение, но я хорошо знаком с привидениями, а он не имеет с ними ничего общего. Он весь словно соткан из тумана, и мне это не нравится.
Но пища была самая натуральная, и ее было вдоволь. Страж, неустанно угощал их, то и дело предлагая отведать поданные на стол блюда.
— Еды много, — говорил он. — Ее на всех хватит.
Наконец все насытились от души, и тогда Страж сказал:
— Теперь, когда с трапезой покончено, вы можете задавать вопросы. Ведь в самом деле есть много такого, что нуждается в объяснениях.
Снивли сразу же пискнул:
— Нам было бы интересно… — Но Страж остановил его движением руки.
— Вы не единственный, кто интересуется, что я собой представляю, — сказал он, — и конечно же, я поведаю об этом и вам, и всем остальным. Но все в свое время. Я сказал вам, что я Страж — и так оно и есть. В сущности же, я тот, кого вы назвали бы философом, хотя это слово не совсем точно. В вашем мире нет слов, с помощью которых можно было бы с исчерпывающей точностью описать, что я собой представляю. Может быть, наиболее подходящим было бы выражение “Инженер по философии”, и если вы, мистер Джонс, и вы, сэр Марк, пожелаете, мы могли бы побеседовать на эту тему…
— Пока мы подождем с вопросами, — сказал Корнуэлл, — но, тем не менее, я хотел бы осведомиться у вас относительно одной вещи. Вы знаете, как нас зовут, хотя мы не представились вам.
— Вам не понравится то, что я скажу, — ответил Страж. — Но честно говоря, я могу читать ваши мысли. При желании я могу проникать в самую их глубину, однако это было бы невежливо, так что я всего лишь скольжу по их поверхности: кто вы и откуда идете. Но даже в том случае, если мне станут известны самые потаенные ваши секреты, вам не следует смущаться. Потому что я не принадлежу к обитателям вашей планеты, и мои ценности не соответствуют вашим. Но и когда они совпадают, я не оцениваю их, ибо многовековой опыт дал мне представление о том, как глубоко разнятся наши образы мышления…
