– Сонь, ты чего? – поднял голову Митя. – Ешь, давай. Может, ещё что закажем?
– Не хочется… – тихо проговорила она, не поднимая на него глаз.
– Маленькая, ну, что ты? – ласково заговорил он, нежно дотрагиваясь до её руки. – Испугалась, да? Прибежала… защитница моя. Ну, не волнуйся. Костика больше не тронут – поверь мне.
Она кинула взгляд в дальний угол – парни тихо гудели, не зная, что предпринять: то ли поскорее убраться, то ли пить принесённый виски. Наконец, главный, наполнив бокал, поднялся и опасливо подошёл.
– Ну, чего тебе ещё? – раздражённо бросил Митя.
– Это… Дмитрий Антонович, – нерешительно начал тот. – Мы тебя и отца твоего… чтим и уважаем… вот. Позволь… ну… за ваше здоровье… и девушке твоей… наш респект. А если тебе чё понадобится…
Он осёкся, сообразив – что может понадобиться от него сыну Калюжного?
– Ну, в общем – твоё здоровье!
Митя, желая поскорее от него отделаться, нетерпеливо чокнулся с ним, и тот, малость успокоившись, ушёл.
– Зассали, гады… – удовлетворённо бросил Дима. – Это тебе не Костика ногами пинать… Соня! Сонь, ты куда?!
Она не могла больше здесь находиться. Подхватила сумку и, забыв про куртку, вылетела прочь. Кинулась по освещённой фонарями дорожке – подальше от этого гадкого ресторана, куда глаза глядят. Однако Митя в два счета её догнал.
– Ты что? С ума сошла? Оденься немедленно!
Он поймал её и попытался надеть на неё куртку, но Соня с силой оттолкнула его.
– Да что с тобой?! Что?! – повторял Митя.
Он, наконец, жёстко обхватил её, так крепко, что стало трудно дышать. И только когда она потеряла силы и перестала вырываться, чуть ослабил объятья, однако продолжал удерживать обеими руками.
– Отпусти меня… – бесцветным, усталым голосом проговорила Соня, глядя куда-то в сторону. – Не хочу тебя. Не хочу с тобой…
– Да что случилось, в конце-то концов! – уже в отчаянии выкрикнул он.
– Мне не нужен… сын Калюжного. Дмитрий Антоныч! Гроза всех бандитов… Я ненавижу таких, как ты – ясно?! И всю вашу семейку… и то, как вы людей давите – ногтём…
– Да ты что?! Отморозков, что ль, пожалела? Так я ничего им не сделал.
– Надо будет – сделаешь! Вы так – каждого… кто вам дорожку перейдёт. Ты – ничуть не лучше этих. Ты хуже! Хуже, хуже!
– Сонечка… – он испуганно целовал её. – Сонечка, пожалуйста… это же я, твой Митя… да я просто понтов нагнал… Я отцовскими делами не занимаюсь…
– Ты его именем прикрываешься! Значит, согласен! Значит – с ним вместе! И будешь – таким же! Ты уже…
– Сонь… они сами меня узнали – я не собирался называться!
– Ты всё понимал… когда в «Парус» шёл. Ты бы видел себя – со стороны… Мерзкий, самовлюблённый… Да я бы и без тебя отдала эти деньги! Двести, так двести – плевать!
– Соня!
– Пусти немедленно. Видеть тебя не могу.
Она сказала это с такой ненавистью, что Митя вдруг опустил руки, оставив на её плечах куртку. Он только смотрел – потерянный, раздавленный, пытаясь удержать её хотя бы взглядом. Но Соня развернулась и пошла вперёд вдоль дороги, мимо его джипа, не оглядываясь. Она прошла метров пятьдесят, зная, что он за ней не идёт, и радовалась этому, испытывая что-то сродни злобному облегченью. Всё, всё!.. Это всё невозможно, это пора закончить, немедленно!
Вдруг сзади послышался громкий треск и звон битого стекла. Соня вздрогнула, замерев от страха. Она вдруг поняла – если с ним что-то случится, она тут же умрёт. Куртка, так и не надетая в рукава, свалилась на землю. Соня резко обернулась.
Митя стоял возле своей машины с бейсбольной битой в руках. А из окон автомобиля сыпались осколки. Соня застыла на месте. Она видела, как Митя швырнул на асфальт ключи и, не оглядываясь, бросился к ней. Подошёл близко-близко и проговорил, задыхаясь:
– Ни именем, ни деньгами отца я больше пользоваться не буду. Обещаю. Пожалуйста… не уходи.
– Нет… на кой мне нужны… эти жертвы! Это твои близкие, твои родные! Я чужая – им и тебе. Нет, всё! Давай всё закончим! И будет намного проще. Митя, тебе будет проще, правда! И мне! Нам обоим…
– Ни за что, – твёрдо проговорил он.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом он поднял с тротуара куртку и почти насильно напялил её на Соню – сам запихнул в рукава её руки, застегнул молнию.
