– Эти прибалты – сволочи.
Арнис, кажется, не услышал. Но я спокойно предупредил, глядя прямо в глаза помора:
– Вон тот мой парень – литовец.
– Я сказал – эти прибалты, – тоже не отвел взгляда Лешка.
Раненный топором мальчишка снова закричал: жалобно, сорванно, уже совсем не по-человечески. Лешка подошел к кустам, примерился взглядом и вдруг выпустил стрелу – по дуге вверх.
Я видел, как она, набрав скорость в падении, вошла точно между лопаток раненого. Почти до оперения. Руки и ноги мальчишки дернулись, и крик оборвался. Лешка хладнокровно достал еще одну стрелу и выпустил ее в частокол – она свистнула между заточенных верхушек двух бревен. В ответ выстрелили из арбалета. Лешка засмеялся:
– Ну, они наши, – сказал он мне. – Ты давай со своими оставайся тут, а мы пойдем на другую сторону, зажмем кольцо и… – Он сделал жест, словно отрывал кому-то голову.
Меня даже немного покоробил этот жест и беспечный тон. Я уже попривык к мысли об убийстве урса, я охотно прикончил бы этого ненормального Марюса… но там же были еще мальчишки и девчонки, совершенно обычные, живые…
Этот Лешка смотрел понимающе. И я, разозлившись сам на себя, деловито спросил:
– Мы что, их будем измором брать? У них, наверное, запасы…
– Не измором, – возразил Лешка. – Стемнеет – подожжем частокол.
– Ха, – вырвалось у меня. – Спичками? У меня еще зажигалка есть…
– Работает? – слегка завистливо поинтересовался Лешка. – Нет. У нас есть смола в глиняных горшочках. Как гранаты зажигательные…
…До темноты мы шлялись под стенами. Никто не стрелял, хотя временами за частоколом виднелось движение. Я отогнал всех наших раненых – Кольку, Арниса, даже Саню с Олегом Крыгиным – подальше и отдал под свирепый контроль девчонок, которые, дай им волю, и абсолютно здоровых уложили бы на долгий отдых. Кое-кто отправился на охоту, и еще до темноты горел костер, а на нем (точнее – под ним, в земляной печке) пеклось мясо. Наши успокоились, стянулись к огню. А я продолжал стоять за кустами, рассматривая частокол.
Меня так увлекло это занятие, что я не заметил, как подошла Танюшка. Обратил внимание только когда оказалось, что она стоит рядом.
– Я не спросил, – вырвалось у меня. Танюшка кивнула. – Тебя не тронули?
– Я даже не успела толком испугаться, – призналась она. Потом добавила: – Я испугалась, когда увидела, что ты пришел. Один, без оружия…
– Они так сказали, – пояснил я. – Я даже не думал, что буду делать. Просто пришел, а потом все само получилось.
– А если бы наши не успели? – Танюшка вздохнула, поправляя перевязь корды за плечами.
– Но ведь успели же…
– Но если бы? – настаивала Танюшка.
– Я бы погиб раньше, чем убили тебя. – Я сказал это и, смутившись, уставился на носки своих туфель. Попросил жалобно: – Тань, хватит, ну чего ты какую-то ерунду спрашиваешь…
– Не ерунда это, Олег, – слегка поучительно заметила Танюшка. И замолчала, рассматривая верхушки деревьев.
У меня не нашлось, что сказать. А Танюшка присела на полуповаленный ствол и похлопала возле себя. Я сел тоже, вытянув ноги и положив палаш поперек колен. Так мы и сидели, молчали и любовались тем, как солнце садится за прибалтийский форт. Дымок в вечернем свете стал лиловато-розовым, очень отчетливо разносились звуки.
– Дождь будет, – сказал подошедший Вадим. Он держал меч на предплечье, без ножен.
– Ты тоже против? – поднял я голову. – В смысле – против штурма?
– Ничего я не против, – флегматично ответил он. – Может, и возьмем.
– Раньше за тобой такой агрессивности не наблюдалось, – заметила Танюшка.
– Ладно, стоп, – попросил я и, встав, оперся ладонью о дерево, возле которого стоял Вадим. Понизил голос: – Раз уж ты с этим Лешкой первым повстречался, то постарайся еще одну вещь сделать. – Вадим изобразил полное внимание. – Постарайся узнать, что у него и его ребят такого против Марюса.
– Узнать? – уточнил Вадим. Хмыкнул и кивнул: – Ладно, попробую и доложу. Сейчас и начну.
Он ушел, а мы вновь остались одни. Я больше не садился. Танюшка, глядя в сторону частокола, вздохнула:
– А мы сильно изменились. Сильно-сильно… даже страшно немного.
– Не немного, а очень, – вырвалось у меня, и я на секунду почти решил, что уведу ребят из-под этих стен.
