СКАЗ О ТОМ, КАК ВСТРЕЧАЛИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
В ЦАРСТВУЮЩЕМ ВЕЛИКОМ ГРАДЕ МОСКВЕ
Летом 1634 года Москва встречала твердостоятельного бельского воеводу и его ратников. В трех верстах от столицы была встреча дворянской конницей, говорили воеводе государево милостивое слово и о здоровье спрашивали. Другие конные полки встречали Волконского за две и за одну версту от городских ворот. У стен Москвы разрядный дьяк Иван Афанасьевич Гавренев поздравил князя Федора чином окольничего[42], а ратным людям сказана была государева милость.
Через великие толпы народа, славившего победителей, вступало бельское войско в город. Впереди шли, расчищая дорогу, московские стрельцы с полковым оркестром, несли знамя Волконского. Сам князь ехал за знаменем. Каждая его сотня, насчитывавшая по пяти, и по десяти, и по пятнадцати человек, несла свое знамя в окружении стрельцов разных московских полков, шагавших впереди и по сторонам с мушкетами и бердышами на плечах.
— Вот сотня Ивана Павлова! — кричали стрельцы неисчислимому народному множеству. — Вот сотня Семена Яковлева! Вот казаки Егупа Пасынкова, а вот Абрама Баранцова! Вот беляне Елизария Балакирева! Вот сотня Данилы Шокурова! Вот сотня Лукьяна Немцова!
А Москва кричала каждой сотне: «Слава!»
— Слава Исаю Языкову с товарищи! — возглашали стрельцы, показывая народу знамя, которое одно осталось от полегших за Святорусскую землю храбрецов. — Слава Максиму Дедевшину с товарищи! Василию Тарбееву с товарищи его слава!
Народ кланялся и говорил: «Вечная память».
За воинами преогромнейший обоз вез воинское оружие и снаряжение. Бельские люди сохранили все, что вез когда-то к Смоленску Архип Савин, и многократно преумножили мушкетные, пороховые и иные запасы, взяв их у неприятеля. Свалены были на телегах груды знамен, труб и барабанов разных королевских полков и рот.
— Ишь, какие мордасы отъели на хлебе да каше — усищи дыбом торчат! — рассуждали в толпе, указывая на телеги с пленными, взятыми в бельских боях, и удивляясь, что пленных больше, чем победителей, да и выглядят они здоровее.
На Красной площади торговые люди украсили свои лавки п славили победителей по рядам. А как дошли беляне до Спасской башни — заиграли по всей Москве колокола, сошли воины со сбоим воеводой с коней, людям поклонились и заплакали.
Через мост в Кремль и на всем пути до Успенского собора стояли по сторонам рядами в ярких кафтанах Стремянного царского полка стрельцы. Окольничий и воевода Волконский вошел со своими в собор и, повесив над алтарем восемь неприятельских знамен, молился о благословенном мире над всем Российским государством. Литургию служил и поучение говорил сам Иоасаф патриарх Московский и всея Руси.
По совершении службы подошли к Федору Федоровичу бояре и повели его под руки в Золотую палату на честной пир, а вельских ратников разобрали к себе московские стрельцы, кого какой полк ухватил не без драки. И пировали у себя в слободах по московскому обычаю с неделю или поболее.
СКАЗ О ЧЕСТВОВАНИИ ФЕДОРА ФЕДОРОВИЧА ВОЛКОНСКОГО В ГОСУДАРЕВОЙ ЗОЛОТОЙ ПАЛАТЕ
Богатым пиром почтил спасителя своего престола царь Михаил Федорович, посадил Волконского на видное место с боярами, супротив своего стола.
Боярин Федор Иванович Шереметев, наместник Псковский, сказал от имени государя речь и все заслуги воеводы объявил.
— И мы, великий государь, — говорилось в речи, — за ту твою твердостоятельную службу и промысел жалуем тебя, князя Федора, нашим государским жалованием. Даем в честь заслуг кубок серебрян, золочен с кровлею; шубу атласа волотного на соболях, пуговицы серебряны, золочены; вотчину из государевых дворцовых земель на 700 четвертей.
Тут подошли к князю Федору Федоровичу иные бояре. Встал Волконский, на четыре стороны поклонился, испил во здравие кубок жалованный, до краев налитый, а бояре ему новую шубу на плеча, старую сняв, положили. Отселе начался почестей пир и речи заздравные, песни и придворное хвастовство.
