– Ну и?
Альберт сделал глубокий вдох, а потом выложил все. О той ночи, когда они играли, о заклинании, которое он произнес, о появлении существа, которое, как он подозревал, было звездным вампиром. О том, как оно преследовало его везде, куда бы он ни пошел. Он опустил только события этого вечера – ему, конечно, хотелось похвастаться тем, что у него был секс с Оливией, но он не хотел, чтобы Освальд ему завидовал. Закончив, Альберт спросил:
– Ты мне веришь?
Освальд медленно кивнул.
– Да. Оно сейчас здесь?
Альберт указал в сторону шкафов. Существо почти достигало потолка, оно выгибалось и тянулось к Освальду.
– Там.
Освальд посмотрел туда, затем снова повернулся к Альберту.
– И ты об этом хотел поговорить?
Альберт фыркнул и покачал головой. Если Освальд верит в его историю, то его спокойствие необъяснимо. Враждебная тварь была готова сожрать его, а он просто сидел там, и все. Альберту в голову пришло несколько пренебрежительных замечаний, но затем он подумал об Оливии. О том мягком, влажном ощущении, которое он мог испытать снова, если только найдет выход. Поэтому он сказал:
– Я хочу знать, есть ли заклинание, чтобы от него избавиться.
Освальд пристально на него смотрел. Долго. Его взгляд проследовал от лоферов Альберта к джинсам Acne и толстовке FredPerry, и наконец уставился Альберту прямо в глаза.
– Даже если есть, – сказал он, – с чего мне тебе о нем говорить?
* * *
Когда Альберт вернулся, родители уже были дома. Отец ушел спать, а мама сидела на кухне со своим традиционным ромашковым чаем. Альберт налил и себе полчашки, сел напротив нее и спросил, понравился ли ей спектакль.
– Да… Не особо воодушевляющий, но сильный, и актеры превосходно играли. Я думала, Оливия еще будет здесь. У вас что-то случилось?
– Нет, она просто пошла домой, и все.
– Я видела в мусоре панцири от креветок…
– М-м-м.
Молчание. Альберт отхлебнул чая. Мать подалась вперед, вид у нее был озабоченный.
– Ты в порядке, милый? Тебя что-то беспокоит?
Альберт не отрывал глаз от столешницы. Его что-то беспокоило. Наверное, его защита дала слабину после американских горок этого вечера, то поднимавших его на вершины экстаза, то бросавших в пропасть отчаяния. Слова вырвались сами собой:
– Что, если я… зло?
Мать сдвинула брови.
– С чего это тебе быть злом, милый? Откуда ты вообще это взял – из какой-то вашей игры?
– Да нет, ничего. – Альберт встал из-за стола. – Спокойной, мам.
* * *
Альберт ушел в свою комнату, запер дверь, подключил телефон к компьютеру и загрузил фотографии, которые сделал у Освальда. Он всего лишь взмахнул мобильным и пару раз нажал на кнопку, пока шел к выходу. Освальд даже ничего не заметил.
Обработав изображения в фоторедакторе, он улучшил экспозицию и четкость, чтобы убогость жилища Освальда стала абсолютно ясна. Альберту даже удалось захватить в кадр женщину, предположительно – мать Освальда, и, если он не ошибался, пятно блевотины на диване. Он отрегулировал контрастность, чтобы выделить его сильнее.
Освальд отказался что-либо ему рассказывать, но намекнул, что De Vermis Mysteriis вовсе не выдумка, а реальная книга, и у него, возможно, есть экземпляр. Больше он не сказал ни слова.
Было очевидно, что Освальд стыдился условий, в которых живет, и Альберт решил надавить на него, используя эту чувствительную тему, чтобы заставить его поделиться тем, что ему известно. Он загрузил обработанные фотографии обратно в телефон и пролистал их, чтобы убедиться, что они достаточно унизительно смотрятся на небольшом экране. Идеально.
Он залез на кровать, свернулся под пуховым одеялом, пропахшим тем, чем они занимались с Оливией, и подумал о своем последнем варианте. Если Освальд несмотря ни на что продолжит отказываться, Альберт натравит на него существо. Выбрать Освальда казалось разумным, ведь он единственный понимал, в чем дело. Если Освальд не пойдет навстречу, придется ему отвечать за последствия.
Чем больше Альберт об этом думал, тем менее подлым это ему казалось. Если не учитывает, какие ресурсы имеются в распоряжении противника, пусть винить себя самого. В любви и на войне все позволено, и так далее, и тому подобное.
