— Лисбет, я понимаю. Наверное, слез было!
— О да! — с благодарностью вздохнула молодая женщина.
Анри понимал все. Он был терпимым, терпеливым, ласковым, у него не случалось перепадов настроения. Она, в свой черед, обняла его, а он тут же ответил поцелуем. Элизабет, благодаря этому чуть робкому мужчине, расцвела, ибо тело и душа ее были в равной степени довольны. Он осыпал ее нежными словами и ласками до и после любовной схватки, и ей это ничуть не надоедало.
— Лисбет, ты сегодня такая красивая! — сказал он, помогая ей снять пальто. — Это голубое платье очень тебе идет.
За комплиментом последовал поцелуй, на этот раз — в лоб. Смеясь, молодая женщина покружилась, любуясь своей бархатной, отделанной воланом юбкой.
— Идем к тебе в комнату, — предложила она. — У меня всего два часа. И все из-за дяди Жана.
Вчера он приехал к нам домой решительно настроенный рассказать про нас с тобой родителям. Не много ли он на себя берет? Угрожал мне, но я не уступала, и он дал последнюю отсрочку — десять дней. Я подумала и решила, что теперь сама заеду к нему в гости — расставить все точки над «¡».
Она дрожала от раздражения. Анри начал расстегивать ее лиф: все секреты женской одежды он успел изучить в прачечной, а с недавних пор так и вовсе стирал театральные костюмы.
— Забудь об этом хотя бы на время, Лисбет. Мы — вдвоем, и это большое везение, потому что Агата утром жаловалась на мигрень и не хотела вставать. Думаю, в школе ей не нравится.
— Бедная! Мне тоже так кажется. Нужно было оставить ее дома.
— И пожертвовать этими моментами радости? Я заберу ее из школы вечером и, если ей не полегчало, завтра оставлю дома. Но пока у меня одна забота — это ты, моя ненаглядная Лисбет!
Элизабет почувствовала, как в ней просыпается желание. Хотелось поскорее оказаться голой под одеялом, отдаться тому, кого она иногда шутя называла на французский манер «mоn hоmmе»[38] забавляя Анри парижским прононсом. С ним она была непосредственной, раскованной, чего никогда не случалось с Ричардом.
Сегодня, вопреки обыкновению, ее любовник не спешил. Осыпал поцелуями ее волосы, и шею, и плечи, но прилечь на кровать не просил. Элизабет сама сняла юбку и ногой отшвырнула ее на паркет.
— Присядь, моя сладкая, я сниму чулки, — ласковым голосом предложил он.
Молодая женщина послушалась, присмотрелась к нему повнимательнее. Она привыкла доверять интуиции и сразу поняла, что его что-то беспокоит.
— Что-то случилось? — спросила она. — Ты все думаешь про Агату? Нет, это другое!
— Если скажу, рассердишься.
Узнать было интересно, но с этим можно и повременить… Какое-то время Элизабет не сводила глаз с золотисто-каштановой макушки Анри, который отстегнул подвязки и стал скатывать вниз шелковый чулок.
А потом чмокнул ее в обнажившуюся коленку.
Для Элизабет это был удар в самое сердце. Она вспомнила, что Жюстен сделал то же самое в той каморке в конюшне.
«Теперь я знаю! — сказала она себе, поражаясь очевидному. — Анри напоминает мне Жюстена, тоже ласкового, внимательного, нежного. Я до сих пор думаю о нем. Я потеряла его, и это до сих пор меня гложет… Надо было выбросить оловянного солдатика, его подарок!»
На глаза моментально навернулись слезы. В письмах от Дюкенов про Жюстена не было ни строчки. Она поступала так же, никогда не спрашивала о нем.
— Лисбет! — позвал Анри. — Я тебя расстроил?
— Нет, что ты! Пожалуйста, поцелуй меня, и побыстрей!
Она легла поперек кровати, увлекая его за собой. Он потерся лбом у нее между грудями, потом чуть приподнялся, чтобы опьянить ее страстными поцелуями. Чуть не плача, Элизабет в спешке стянула муслиновую комбинацию, а потом и шелковые трусики.
— Я мерзну, согрей меня! — взмолилась она.
Анри тоже разделся. Скоро оба были обнажены, оба — в хаосе из простыней и одеял. Элизабет требовала молча, едва заметными молящими жестами, ласками, заставлявшими его забыть о внешнем мире. И ее любовник подчинялся, заставляя ее трепетать от наслаждения.
Он коснулся губами коричневых сосков, затем пробежал по животу, бедрам, пока не приник наконец к теплому источнику, нежнейшему из нежных, наполненному соком, которого он так жаждал. Она коротко, словно с изумлением, вскрикивала, постанывала и изгибалась, впивалась пальцами любовнику в волосы.
