— Твою мать, нет.
Адам открыл для него дверь.
В главной комнате сарая Ронан не торопился, шагая среди коров, останавливаясь, чтобы посмотреть на их морды, или нагиная голову, чтобы рассмотреть на них отметины. Наконец, он встал у шоколадно-корчиневой коровы с неровной полоской внизу её доброжелательной морды. Он толкнул её неподвижный бок носком своего ботинка и объяснил:
— Он работает лучше, если они кажутся более... Не знаю. Разборчивыми. Если это выглядит как что-то, что я мог нагрезить сам.
Это выглядело для Адама как корова.
— Так что именно с этой?
— Выглядит чертовски дружелюбно. Волшебный мальчик-бычок. - Он уложил синий плед на пол. Аккуратно. Затем велел: — Почувствуй пульс. Не просто пялься на него. Пульс. На морде. Тут. Тут, Пэрриш, Боже. Тут.
Адам осторожно провел пальцами по короткой шерсти на морде коровы, пока не почувствовал медленный пульс животного.
Ронан накинул покрывало из мха на холку корове.
— А теперь?
Адам не был уверен, что он ожидал увидеть. Он не чувствовал ничего, ничего, ничего... ох, а вот и оно. Пульс коровы незначительно ускорился. И снова он представил Ронана, так сильно надеющегося на изменения, что он бы заметил даже малейшие различия. Это была самая большая одержимость, на которую, по мнению Адама, был способен Ронан Линч.
Тоскливо.
Он поинтересовался:
— Это самое лучшее, что ты достал?
Ронан усмехнулся.
— Ты думал, я бы докучал тебе, показывая это? Есть ещё один. Тебе сначала надо поссать?
— Ха.
— Нет, серьезно.
— Я в порядке.
Ронан повернулся к другому объекту, который он принес. Не к синему пледу, как ожидал Адам, а скорее к чему-то, завернутому в плед. Что бы ни было внутри, оно не могло быть больше обувной коробки или большой книги. И не казалось слишком тяжелым.
И если глаза Адама не обманывали его, Ронан Линч боялся этого предмета.
Ронан глубоко вдохнул.
— Ладно, Пэрриш.
Он развернул объект.
Адам смотрел.
Потом отвел взгляд.
Потом вернул.
Это была книга, он так думал. А затем не знал, почему думал, будто это книга. Это была птица. Нет, планета. Зеркало.
Это не был ни один из этих предметов. Слово. Слово, сложенное в руке Ронана, которое хотело быть сказанным вслух, а он не хотел, но на самом деле сказал...
Затем Адам снова отвел взгляд, потому что не мог больше смотреть на это. Он чувствовал, что сойдет с ума, пытаясь дать этому имя.
— Что это? — спроси он.
Ронан следил за предметом, но со стороны, отвернув подбородок. Он выглядел моложе, чем обычно, лицо смягчили неуверенность и осторожность. Иногда Гэнси рассказывал истории про Ронана, которого он знал до смерти Найла; теперь, глядя на Ронана, подверженного ошибкам, Адам думал, что мог бы в те истории поверить.
Ронан сообщил:
— Кусок Энергетического пузыря. Кусок сна. Вот о чём я просил. И это... вот так, я думаю, он, возможно, должен выглядеть.
Адам ощущал в этих словах правду. Ужасный, невозможный и прекрасный объект был сном, в котором ничего не обитало. Кто был тем человеком, который мог облечь сон в конкретную форму? Неудивительно, что Аглионбай был скучен для Ронана.
Адам смотрел на это. И смотрел в сторону.
Он спросил:
— Он работает?
Черты лица Ронана заострились. Он держал нагреженную штуку рядом с мордой коровы. Свет или что-то наподобие отражалось от неё на подбородке и щеках, придавая ему черты непреклонности, красоты, ужаса и кого-то другого. Потом он подул на предмет. Его дыхание прошло сквозь слово, зеркало, ненаписанную линию.
Адам услышал шёпот в ухе. Что-то двигалось и колыхалось внутри него. Ресницы Ронана мрачно трепетали.
«Что мы делаем...»
Корова передвинулась.
Немного. Но её голова наклонилась, одно ухо дёрнулось. Как будто она во сне отмахнулась от мухи. Мышцы на её спине вздрогнули.
Глаза Ронана широко раскрылись, в них горел огонь. Он снова дышал, и снова корова дёрнула ухом. Напряглись её губы.
Но она не проснулась и не поднялась.
Ронан отступил, пряча грёзу от обезумевших глаз Адама.
— Я всё ещё что-то упускаю, — сказал Ронан. — Скажи мне, что я упускаю.
— Может, ты просто не можешь пробудить сны кого-нибудь другого.
