Ронан ругнулся, когда споткнулся. Он нашёл выключатель и над головами зажглись великодушные лампы дневного света. Здесь было полно мёртвых мух.
При слегка улучшенном освещении Адам увидел следы без пыли, ведущие от стола к офисному стулу у стены. Плед – не грязный – лежал на стуле, и было не сложно представить очертания молодого человека, спящего в нём. Было что-то неожиданно одинокое в этой картине.
Ронан вытащил металлическую коробку с гвоздями от стены и отбросил крышку с ужасным грохотом.
— Я пытаюсь разбудить грёзы моего отца.
— Что?
— Они не мертвы. Они спят. Если я притащу их все к Энергетическому пузырю, они встанут и пойдут. Так что я начал думать, что если я принесу Энегетический пузырь к ним?
Адам не был уверен в том, что он ожидал обнаружить, но не это.
— К коровам?
— У некоторых из нас есть семья, Пэрриш.
Аврора была заперта в Энергетическом пузыре. Конечно, Ронан бы хотел, чтобы она была способна приходить и уходить. Адам пристыженно ответил:
— Извини. Понял.
— Дело не только в этом. Дело в Меттью... — Ронан полностью замолчал, и Адам понял. Это был ещё один секрет, тот, о котором Ронан не был готов рассказывать.
Порывшись минуту в коробке, Ронан обернулся, держа в руках чистый стеклянный шар. Воздух внутри него переливался туманом. Симпатично для того, чтобы повесить его в саду или на кухне старой леди. Он поразил Адама своей безопасностью. Совсем не как Ронан.
Ронан поднес его к свету. Воздух внутри перекатился с одной стороны на другую. Может, вовсе не воздух. Может, жидкость. Адам мог видеть, как шар отражался в его голубых глазах. Ронан сказал:
— Это была моя первая попытка.
— Ты его нагрезил.
— Конечно.
— Мм. А Энергетический пузырь?
Ронан обиженно произнёс:
— Я спросил.
Он спросил. Так просто. Как будто для него было так просто связаться с объектом, который мог заявить о себе Адаму посредством больших и жестоких жестов.
— Во сне внутри была какая-то часть Энергетического пузыря, — продолжил Ронан нараспев. — Если это работает во сне, то работает и в реальной жизни.
— Он работает? Дай мне краткую версию.
— Придурок. Нет. Не работает. Фактически, работает по нулям. — Ронан порылся в коробке с гвоздями, доставая разные другие неудачные попытки, все как один малопонятные. Мерцающая лента, пучок травы, всё ещё растущий из куска грязи, раздвоенная ветка. Он позволил Адаму подержать некоторые из них, они ощущались странно. Слишком тяжёлыми, будто сила тяжести нагружала их сильнее, чем должна была. И пахли они смутно знакомо, как Ронан или как Энергетический пузырь.
Если Адам думал об этом – или охотнее не думал об этом – он мог чувствовать пульс энергетической линии в каждом предмете.
— У меня ещё был мешок с песком, — сказал Ронан, — но я его просыпал.
Часы сновидений. Он вёл машину целый час каждый день, чтобы припарковать машину, свернуться в кресле и спать одному.
— Почему здесь? Зачем ты приходишь сюда, чтобы это делать?
Невыразительным голосом Ронан произнёс:
— Иногда я вижу во сне ос.
Тогда Адам представил: Ронан просыпается на Фабрике Монмаут, сжимая в руках нагрезенный объект, по простыням ползают осы, ничего не подозревающий Гэнси в другой комнате.
Нет, он не мог бесконтрольно грезить на Монмаут.
Тоскливо.
— А ты не боишься, что сам себе здесь навредишь?
Ронан презрительно усмехнулся. Ему бояться за свою жизнь? Но всё же было что-то в его глазах. Он изучал свои руки и признался:
— Я нагрезил ему коробку эпинефрина[29]. Я вытаскиваю из снов лекарства от укусов всё время. Ношу одно с собой. Положил их в Свинью. У меня они по всей Монмаут.
Адам почувствовал безжалостную и жестокую надежду.
— Они работают?
— Не знаю. И способа это узнать нет до того, как что-нибудь реально случится. Но матча-реванша не будет. — Ронан взял два предмета из коробки для гвоздей и встал. — Вот. Время производственной практики. Пойдем в лабораторию.
Одной рукой он накинул на себя ярко-синий флисовый плед. На другую повесил кусок мха, как полотенце официанта.
— Хочешь, чтобы я понёс один? — поинтересовался Адам.
