Джосайя Бартон, сверкая безволосой головой, вышел на арену и обратился к залу:
– Джентльмены, сегодняшнее спортивное состязание завершается небольшим дивертисментом. Напоминаю, что бар будет открыт и после него и, как всем известно, в других залах вы можете найти иные развлечения. О подробностях прошу справляться у официантов. Желаю вам приятного вечера.
– Ха! – прошипел я в негодовании. – Он называет это варварство спортом!
– Спокойно, старина. Какие бы чувства мы ни испытывали по поводу этой бесчеловечной затеи, придется их попридержать, особенно если мы хотим уйти отсюда целыми и невредимыми.
– Именно поэтому, – проговорил я натянуто, – я считаю, что уходить нужно немедленно.
– Нет, вовсе нет, Уотсон. Мне нужно перекинуться парой слов с Джосаей Бартоном. Это важнейшая из сегодняшних задач. Посмотрите, он как раз стоит один в баре. Самое время действовать.
– Что вы собираетесь ему сказать?
– Придется прибегнуть к незамысловатой уловке. Пойдемте со мной, однако не раскрывайте рта, если к вам не обратятся напрямую.
После обращения Бартона зал довольно быстро опустел. Теперь здесь оставалось человек десять – кто-то выпивал, прислонившись к барной стойке, другие играли в карты. Все собачники ушли. Джосайя Бартон стоял в дальнем конце бара, с бокалом в руке и широкой улыбкой на физиономии. Был он высок и широкоплеч, одет в крикливый вечерний костюм с кружевными манжетами и пунцовой шелковой жилеткой. Когда Холмс подошел ближе, улыбка Бартона потускнела. Мой друг слегка поклонился и протянул руку. А потом, к моему изумлению, заговорил с американским акцентом.
– Отменное вы устроили шоу, сэр, – сказал он. – Сроду не видал ничего поразительнее. Хочу поздравить вас с успехом, мистер…
Поток славословий заставил улыбку засиять с прежней силой, негр потряс руку моего друга.
– Благодарю, сэр, – ответил он учтиво. – Меня зовут Джосайя Бартон, я здешний управляющий.
– Очень, очень приятно познакомиться. А я буду Хеннеси, Клод Хеннеси. Вот что, мне бы такого парня, как вы, в одно из моих заведений. Держу парочку на Пиратском берегу во Фриско[8] – ну, слыхали небось: «Хеннеси-палас» и «Золотой медведь». Иль не слыхали?
Бартон покачал головой:
– Не припоминаю таких названий, сэр, хотя по Соединенным Штатам поездил немало.
– Ну, ежели окажетесь в наших краях, заглядывайте.
Бартон кивнул без всякого интереса и хотел уже было отвернуться, но тут Холмс шагнул ближе и, понизив голос, продолжал:
– Вообще-то я пришел поговорить про крыс, сэр. Про этих, здоровущих. Потрясающие зверюги! Украсят любое шоу. Я вот подумал, не сведете ли вы меня с поставщиком этих тварей. Я бы с удовольствием прикупил таких в Штаты и показал у себя в «Паласе». Клиент-то на них, надо думать, так и прет.
Глаза Бартона полыхнули темным огнем.
– Этих крыс выращивают специально для нас, они не продаются.
Холмс ухмыльнулся.
– Да ладно, сэр, за деньги все продается. Я же не собираюсь отбирать у вас здешний кусок; я бы прикупил для своего заведения в Штатах. А вам – никакой конкуренции. Как, пойдет?
– Я уже сказал, они не продаются.
– Ну, как знаете, я не из жадных. Дайте парочку на развод – я их сам у себя настряпаю.
Холмс снова ухмыльнулся.
Бартон ответил ему улыбкой, от каких кровь стынет в жилах.
– Выпейте еще стаканчик, сэр, за счет заведения, а потом предлагаю вам его покинуть и больше не возвращаться. А если вернетесь, как бы это не повредило вашему здоровью.
Прозвучавшая в его словах явственная угроза, похоже, не произвела на Холмса никакого впечатления, он опять осклабился.
– Похоже, сэр, я вас задел за живое. Ну, примите мои извинения, не стану на вас наседать. Но папаша мой, бывало, говорил, что кролика-то можно поймать и так, и этак. Доброй вам ночи, мистер Бартон.
Потом, с тем же издевательским оскалом, Холмс повернулся ко мне.
– Пошли, Джонни, – сказал он, взяв меня за рукав и выпроваживая из зала.
От входа я еще раз мельком увидел Бартона. Улыбки на его лице не было.
– И чего вы добились этим разговором? – осведомился я запальчиво, когда мы надевали пальто. – Кроме того, что нас едва не вышвырнули за дверь?
