от дюн до будущих русских степей. Воссоздадим
в себе этот зеленый океан, представим его не за
стывшим, каким обычно видится нам прошлое, а
подвижным, изменчивым, меняющим свой облик
с каждым часом, днем, временем года, текущими
свободно и не исчисленными нашими календарями
и часами. Посмотрим, как осенью покрываются
рыжей подпалиной листья на деревьях, как вес
ной ели выбрасывают новехонькие иголочки, еще
покрытые тонкой коричневой облаткой. Окунемся
в почти девственную тишину, не потревоженную
звуками человеческого голоса и шумом орудий
труда, в ней слышны только пение птиц или их
предупреждающий зов, когда приближается враг —
ласка или белка, слышно, как пищат тучи мошек —
они одновременно и хищник, и жертва, — как
ворчит медведь, ищущий в расщелине ствола со-
37
ты, которые с жужжанием защищают пчелы, как
хрипит олень, задираемый рысью.
В досыта напоенных водой болотах ныряет ут
ка, лебедь взмывает в небо с таким шумом, словно
развернулись паруса; ужи неслышно скользят во
мху или шуршат опавшей листвой; жесткая трава
на вершинах дюн дрожит под напором ветра, ду
ющего с моря, еще не загрязненного дымом топок
и масляными пятнами горючего, по нему не дер
знул проплыть пока еще ни один корабль. Порою
на глубине кит выбрасывает мощный фонтан во
ды; весело прыгают морские свиньи: такими я их
и видела, стоя на носу корабля, до отказа нагру
женного женщинами, детьми, домашней утварью
и наспех прихваченными перинами, когда плыла с
родными в сентябре 1914 года, пробираясь мор
ским путем во Францию, не захваченную врагом.
Одиннадцатилетний ребенок у ж е чувствовал, что
животные с их радостью принадлежат к миру бо
лее чистому и совершенному, нежели тот, где лю
ди заставляют страдать людей.
Снова мы сбиваемся на истории из жизни че
ловеческой. Опомнимся, совершим вращение вме
сте с Землей, которая делает это не задумываясь,
прекрасная планета на небесном своде. Солнце
нагревает тоненькую живую корочку, заставляет
лопаться почки и бродить гниль, вытягивает из
земли, а затем разгоняет поднимающийся от нее
пар. Густые слои облаков смягчают краски, при
глушают звуки, покрывают равнины и морскую
гладь одним плотным серым покрывалом. Забара
банив по листьям, начинается дождь, его влагу
38
пьет земля, всасывают корни. Ветер гнет молодые
деревья, ломает старые стволы, разметает все со
страшным шумом. Наконец вновь устанавливается
тишина, на неподвижном снежном пространст
ве — никаких отметин, кроме отпечатков копыт,
лап, или когтей, или звездчатых следов, оставлен
ных птицами. Лунные ночи, играют блики света, и
нет нужды, чтобы поэт или художник любовались
ими, чтобы какой-нибудь пророк предсказал, что
однажды подобия насекомых, облачившись в гру
бые доспехи, рискнут забраться туда, наверх, в
пыль этого мертвого шара. Когда их не затмевает
сияние луны, мерцают звезды, они расположены
почти так ж е , как сегодня, но еще не соединены
нами в воображаемые квадраты, многоугольники,
треугольники, еще не получили имен богов и чу
довищ, к которым не имеют никакого отношения.
* * *
Но у ж е почти повсюду — человек. Племя че
ловеческое пока немногочисленно, живет скрыва
ясь, отступая под последним натиском совсем
близких ледников, оно почти не оставило следов
на земле, где нет еще пещер и скал. Царь-граби
тель, вырубщик животных и убийца деревьев,
охотник, прилаживающий силки, в которых зады
хаются птицы, и устраивающий западни, где на
кол напарывается пушное зверье; загонщик, под
стерегающий животных во время сезонных мигра
ций, чтобы обеспечить себя на зиму сушеным
мясом; строитель убежищ из веток и бревен, че-
39
ловек-волк, человек-лиса, человек-бобер, соеди
нивший в себе хитроумие и ловкость животных.
Это о нем в преданиях раввинов говорится, что
при сотворении его земля отказала Богу в горсти
грязи, а арабские сказки уверяют *, что животные
содрогнулись, увидев сего голого червя. Человек,
имеющий силу и власть, которые, как их ни оце
нивай, представляют собой аномалию в устройст
ве мира, человек, наделенный опасным даром
заходить в добре и зле много дальше, чем все из
вестные нам живые существа, обладающий чудо
