Оглядываюсь на Алайона.
Он смотрит в сторону, и лицо у него белее белого.
— Понимаю.
— Так вот, теперь об эхе Миштар, — продолжает Фогарта, в волнении терзая рукава своей хисты. — Вообще многие сейчас уже думают, что «Миштар» — просто такое устоявшееся название, вроде как гора Анцу, дерево ригма или озеро Арирамар. Но на самом деле явление это названо при имени некоего учёного-киморта по имени Миштар. Не известно даже, мужчина это был — или женщина, дитя Юга — или Севера, потому что жил… или жила Миштар почти три тысячи лет назад История не сохранила причину, по которой этот киморт решил пойти против воли морт. Может, то была любовь; может, любопытство. Но Миштар решил переломить судьбу и начал исследовать природу спутников и превращения киморта в эстру. Он первый доказал, что спутник — лишь подобие личности, и при этом — божество, — хрипло произносит Фог и осекается. Взгляд её сам по себе притягивается к Алаойшу. — Божество, сотканное из памяти и силы трёхсотлетнего киморта. Именно поэтому киморт лишается своей личности и вынужден создавать другую — ведь то, что её составляло, уходит к его спутнику. Но смотри, Дёран. Ведь не только киморт, но и любой человек состоит не только из памяти и сил. Из чувств — тоже!
Растерянно касаюсь семиструнки, и она отзывается хрустальным вздохом.
Плохо.
Не могу сдержаться, а надо.
— Думаю, что так, Фог. Мы любим и ненавидим, мы боимся и желаем, испытываем отвращение и восторг, нежность и ярость, страсть и охлаждение, ленность и воодушевление. Это всё и делает нас живыми.
— Вот! И Миштар тоже думал об этом, — кивает Фог. — Посмотри, какая сила заключена в чувствах! Из-за чувств юг превратился в землю злых чудес, из-за чувств Аюс Счастливица была возвышена из кружевниц в младшие жены ишмы, а после его смерти заправляла Ишмиратом, как своим домом. Чувства приводят в движение историю и пространство! В них заключена невероятная сила! И ведь не может быть так, что она испаряется в никуда, да? Может, чувства превращаются в волны? Как звук. В невидимые волны, которые разлетаются во все стороны, когда киморт становится эстрой. Ну, так решил Миштар. И ещё он предположил, что если бы нашлось что-то, способное отразить их… вроде неизвестной мембраны в небесах, которая отражает неслышимые волны преображенного звука… — Фог задыхается от восторга. Глаза у неё горят; лиловатая дымка морт окутывает запястья и шею, как диковинное украшение. — Словом, чувства вернулись бы к эстре! И он снова стал бы собой. Ведь даже если нет памяти — можно сотворить новую. Если нет силы — можно накопить! И лишь чувства, повторить которые нельзя, становятся препятствием на пути возвращения личности к киморту… к эстре то есть, — смущается Фог. — Это называется «эхо Миштар». И я хочу доказать, что оно существует! А Алайош в меня не верит, — жалуется она.
Переглядываюсь со старым другом, и тот усмехается:
— Отчего же. Ты умная женщина, Фогарта Сой-рон. И у тебя почти триста лет впереди, чтобы доказать существование эха Миштар. У самого Миштара было всего двадцать четыре года… О, то есть было двадцать четыре года, как говорят хроники.
За столом повисает тягостная, вязкая тишина.
Алаойш смотрит в свою чашу. А Фогарта — на него; уже почти не таясь, потому что мгновение искренности пьянит сильнее ойги. И взгляд Фог словно ласкает — и руки Алайоша, тонкие запястья сына старинного вельможного рода, две черных родинки под большим пальцем; и плотный шёлк его рабочей хисты с утянутыми шнурком рукавами; и плоский чёрный камень на витой цепочке в вырезе одеяния — на камешке выточено ее, Фог, имя, но она не знает этого; и лицо его, не испорченное влиянием дурной иноземной крови — черты тонкие, резкие, нос ровный, без горбинки, уголки глаз приподняты к вискам, а линия ресниц словно вычерчена углём, и на щеке ещё одна родинка — поцелуй удачи, как говорят в Лоргинариуме.
Всем хорош Алаойш, да только совсем выцвели его глаза, совсем прозрачные стали.
Вздыхаю — и перекладываю семиструнку на колени.
— Не слышал я о твоём эхе Миштар, но слышал странную песню. О том, как однажды некий эстра сумел избавиться от своего спутника навсегда и потерял связь с дыханием мира, морт, но прожил долгую-долгую жизнь со своей любимой.
