— И добрые голубые глаза, — добавила Эпифани. — Их замечаешь в первую очередь.
— Он не назвался Энджелом? — в голосе Круземарк послышались нетерпеливые нотки.
— Да. Гарри Энджел.
— Чего он хотел?
— Он ищет Джонни Фейворита.
— Зачем?
— Он не сказал мне зачем. Он детектив.
— Полицейский?
— Нет, частный детектив. Что все это означает?
Слабо звякнул фарфор, и Маргарет Круземарк сказала:
— Я не уверена, что знаю. Он побывал здесь. Но не сказал, что он — детектив; притворился клиентом. Я знаю, это покажется грубостью, но я должна попросить вас немедленно уйти. Мне и самой нужно выйти. Боюсь, это срочно.
— Вы думаете, что мы в опасности? — голос Эпифани дрогнул на последнем слове.
— Не знаю, что и думать. Если Джонатан вернулся, может случиться все что угодно.
— Вчера в Гарлеме убили одного человека, — выпалила Эпифани. — Моего друга. Он знал маму, и Джонни тоже. Мистер Энджел расспрашивал этого человека.
Послышался скрип стула по паркету.
— Теперь мне пора идти, — сказала Маргарет Круземарк. — Живо, я возьму твое пальто и мы спустимся вместе.
Я сорвал с двери контактный микрофон и, выдернув из аппарата наушник, сунул все добро в карман пальто. Держа «дипломат» под мышкой, я промчался через длинный коридор будто гончая, нагоняющая зайца. Ухватившись за перила для равновесия, я понесся через четыре, а то и пять ступеней вниз по пожарной лестнице.
Ждать лифта на девятом этаже было слишком рискованно из-за большой вероятности очутиться в одной кабине с двумя леди, поэтому я бежал по пожарной лестнице вплоть до пустого вестибюля.
Я выбежал на тротуар и, спотыкаясь, пересек Седьмую-авеню, не обращая внимания на уличное движение. Очутившись на противоположной стороне, я начал прохаживаться у входа в здание Осборн-Апартаменте, сипя будто жертва эвфемизмы. Проходившая мимо гувернантка с детской коляской сочувственно поцокала языком.
Эпифани и Круземарк вышли из здания вместе и прошли с пол-квартала до 57-й улицы. Я двигался прогулочным шагом по противоположной стороне авеню, держась вровень с ними. На углу Маргарет Круземарк нежно поцеловала Эпифани в щеку, будто тетушка, прощающаяся с любимой племянницей.
Когда зажегся зеленый сигнал светофора, Эпифани направилась через Седьмую-авеню в моем направлении. Маргарет Круземарк лихорадочными взмахами руки останавливала проходящие такси. Я подозвал к тротуару новенький «кэб» с включенным фонарем на крыше и влез внутрь прежде, чем меня заметила Эпифани.
— Куда едем, мистер? — осведомился круглолицый таксист.
— Хочешь получить пару долларов сверх счетчика?
— А что ты задумал?
— Проследить за машиной. Остановись-ка на минутку у «Русской чайной».
Он сделал, как я просил и повернулся, чтобы посмотреть на мои документы. Я позволил ему взглянуть на «почетный жетон», пришпиленный к бумажнику, и сказал:;
— Видишь даму в твидовом пальто, которая садится в такси возле Карнеги-Холл? Не упусти ее.
— Это пара пустяков.
Указанное такси вдруг резко развернулось на 57-й улице. Нам удалось повторить маневр, не привлекая к себе внимания, и мы тронули следом по Седьмой-авеню, держась за пол-квартала от них. Круглолицый поймал мой взгляд в зеркальце и улыбнулся:
— Ты обещал пятерку, парень, верно?
— Пятерку и получишь, если тебя не заметят.
— Я в этом деле дока.
Мы проехали по Седьмой до Таймс-сквер, и тут первое такси свернуло налево и помчалось по 42-й улице. Искусно маневрируя среди потока машин, мы держались достаточно близко. Однажды, видя, что мы отстаем, таксист газанул и проскочил на красный у Пятой-авеню.
Два квартала между Пятой и Гранд-Сентрал были забиты транспортом, и движение резко замедлилось.
— Видел бы ты это местечко вчера, — извиняющимся тоном произнес Круглолицый. — Тут был парад в честь «Святого Пэдди». Заварили кашу на весь день…
«Кэб» Маргарет Круземарк снова повернул к центру на Лексингтон-авеню и остановился у Крайслер-Билдинг. На крыше такси вспыхнул индикатор «свободен».
— Останови-ка здесь, — приказал я, и Круглолицый подъехал к Чэнинг-Билдинг. На счетчике набежало полтора доллара. Я протянул ему семь — он отработал их до единого цента.
