— Правильно. Я не встретил и не видел никого, пока не наткнулся на мертвое тело.
— Вы увидели тело лежащим внизу у каменной лестницы?
— Да. Я посмотрел вниз и увидел, что он лежит, скрючившись, и кровь течет у него изо рта. Я понял, что он мертв.
— Разве вам не в диковинку делать столь категоричный вывод? Ведь вы находились на высоте тридцати футов от того места, где лежал человек. И, тем не менее, вы пришли к выводу, что он мертв?
— Я видел мертвецов раньше.
— Конечно, видели. Ведь вы служили в разведывательном подразделении и воевали в Корее. Не так ли?
— Так.
— Вы по-прежнему сохраняете свою боевую форму?
— Я бы этого не сказал. Ведь мне уже сорок два года.
— С вашим здоровьем все в порядке?
— Оно соответствует человеку моего возраста.
— Соответствует, мистер Харвей?
— Вполне.
— Вы высокорослый мужчина. На вид крепкого телосложения и солидного веса. Занимаетесь три раза в неделю в гимнастическом зале. И говорите, что у вас всего лишь среднее здоровье?
… Ну вот, началось. Он по-настоящему подкапывается под меня. Я этого ожидал, хотя не думал, что он окажется столь настойчивым. Пока ему не удалось поколебать меня, но все труднее становится сдерживать эмоции. Откуда он узнал о гимнастическом зале? Кто ему сказал? Впрочем, сам по себе этот факт ничего не значит. Помощник следователя вел допрос по шаблону. Такие, как он, чувствуют себя превосходно, когда ставят в неловкое положение свидетеля…
— Своим здоровьем я не отличаюсь от других. Как все, я иногда болею.
— Чем болеете?
— По-разному случается. Иногда у меня происходит легкое расстройство кровообращения, из-за чего приходится лежать в постели несколько дней. Временами я испытываю переутомление. Я всегда с нетерпением жду отпуска. В общем, если бы кто-нибудь сказал, что я чем-то, в смысле здоровья, отличаюсь от миллионов людей моего возраста, я бы очень удивился.
— Я не оспариваю ваше утверждение, мистер Харвей. Просто хочу, чтобы вы ясно отвечали. А теперь… Ваша жена, все же, утверждает, что настроение у вас может резко меняться и без видимой причины. Утверждает, что у вас проявляются даже садистские наклонности. Например, взять хотя бы случай с собакой вашей жены. Почему вы убили эту собаку, мистер Харвей?
… Собака! Они даже раскопали эту давно забытую мною историю. Мне потребовалось напрячь память, чтобы вспомнить, как выглядела злобная тварь. Этот тип, должно быть, провел много часов в обществе Луизы. Я мог себе представить их, сидящих рядом в автомобиле. Он, конечно, лебезил перед ней и расточал комплементы, а Луизе почти любой может затуманить мозги. Она сказала ему все, что он хотел услышать. О, да, Луиза, разумеется, распустила слюни по поводу своей овчарки, но это случилось так давно. И я не помню уже, почему прикончил собаку. И, если вспомню, следователь и помощник поймут меня, ибо я ничего не делаю без веской причины…
— Могу ли я освежить вашу память? — спросил помощник следователя.
— Буду только рад. Человеку в моем возрасте трудно припомнить всякую мелочь.
— Вы находились вместе с собакой на лужайке перед вашим домом. Внезапно вы убили ее. Почему, мистер Харвей? Почему вы убили собаку?
— Лужайка! Все верно. Я вспомнил. Овчарка взбесилась. У нее вся морда была в пенистой слюне.
— Взбесилась?
— Я так полагаю. В тот момент я прежде всего думал о безопасности детей, живущих по обе стороны от нашего дома. Сначала я попытался посадить собаку на цепь, чтобы затем показать ее ветеринару. Но она заворчала, и я понял, что эта тварь готова броситься на меня. И я опередил ее.
— Но ветеринар, который обследовал овчарку, заявил, что она была здорова до того, как вы ее убили.
— Я этого не знал. Не знал, что ветеринар обследовал ее.
— Ваша жена отнесла овчарку к нему.
— Она мне об этом не сказала.
— Вам, возможно, и не сказала, а мне сообщила, мистер Харвей. Ветеринар утверждает, что у собаки был хороший нрав и она не представляла опасности ни для кого. И тем не менее, вы ее убили.
— У вас свое мнение об этом псе. У меня свое. Я стоял на лужайке, а собака, оскалив клыки, находилась в двух шагах от меня. Иногда мужчине приходится действовать быстро.
