Семмант - страница 53
Не сговариваясь, мы повернули к рынку, купить немного кураги и фруктов, а потом, лишь переглянувшись, направились в рыбный ресторан напротив. Это была традиция – устрицы по субботам. Мы имели традиции и были этим горды.
Вскоре их принесли – вместе со сладковатым каталонским вином. Раковины сверкали перламутром, это был нефальшивый блеск. Моллюски из Аркадии источали свежайший запах. Мне хотелось стремления – куда-то вглубь. К еще более настоящему, чем оно есть. Это вообще очень плохая привычка.
Лидия была молчалива, а я вдруг сделался неудержимо болтлив. Я рассуждал обо всем подряд, не закрывая рта – даже не сомневаясь, что меня захотят слушать. Это было наивно – наивно и глупо – тем более, что мне на ум приходили небезобидные вещи. Я говорил о Брайтоне, о свинцовых волнах и о том, как мелок окружающий мир. О двуличии и равнодушии, о зависти и душевной лени, о стереотипах и их подлой изнанке.
Лидия вдруг подняла голову: – Недостойные, ты употребляешь это слово так часто… Кто это «недостойные», может быть я? Ну извини, если моя аура не того цвета!
Я понял, она защищает не себя. Понял и пожалел, что упомянул про Индиго. Брось ты… – начал я примиряюще, но она уже завелась. Ноздри ее раздулись, глаза заблестели. Ей хотелось тешить свою обиду – и то не была простая склока.
Чем же, по-твоему, плохи стереотипы? – спросила она в раздражении. – Почему ты их так не любишь, ты их боишься?
Что-то большее стояло у нее за спиной, она прикрывала это собою. Обороняла что-то – от меня, от таких, как я. Быть может, своего будущего принца, на которого работает мир, производя ему игрушечных солдатиков?
Мне захотелось спорить, я полагал, что смогу ее переубедить. Нужно просто раскрыть ей глаза, думал я, потирая висок – и говорил обо всем сразу, и все смешал в кучу.
Религия? – качал я головой и рассуждал о беспомощности религий. О смехотворности церковных догм. Всех, рассчитанных на слабого человека.
Ваша хваленая демократия? – ухмылялся я, – Власть большинства, и все – большинству в угоду? Одиночки бессильны, их не выделить из толпы? Это – минус на минус, не дающий плюса!
Одиночество… – говорил я ей. – Косность и слепота даже самых близких… Полное равнодушие там, внутри – стоит лишь сковырнуть известку…
Как она притягательна! – думал я про себя.
Как же на самом деле двуличен мир! – восклицал я вслух, веря, что можно делиться всем, не скрывая. Я и впрямь верил в это, даже и зная женщин. Затянувшаяся эйфория притупила мое чутье.
Только древние идолы были выдуманы не зря! – утверждал я, горячась. Лидия слушала и глядела в стол. Янус, покровитель всякого из начал, подмигивал мне одним глазом. Радужный змей на куске древесной коры, символ плодородия австралийских аборигенов, щурился со стены, поигрывая языком. Но сил их недоставало, это чувствовалось по всему. Настоящие боги отворачивались в презрении, я им был неинтересен, скучен. Они высматривали красивых дур, чтобы насладиться их земным телом. Оплодотворить их и зачать героев. Воинов с заложенной программой действий. Скажем прямо, с примитивнейшей из программ…
Я не хочу устриц, – сказала вдруг Лидия. – Ешь их сам и помолчи наконец. Я буду креветок из Дении, gambas rojas – если они еще не кончились в этой дыре!
Место, где мы сидели, никак не походило на дыру. Это был хороший ресторан, один из лучших в Мадриде. Было видно, что Лидия злилась уже всерьез.
Как же? – спросил я в шутку. – Это на тебя не похоже. Вдруг попадется жемчужина, хоть в одной. Или ты продолжаешь находить их дома? Помнишь, те, от ожерелья, что ты швырнула в стену.
С ума сошел? – Лидия пожала плечами. – Даже и не говори, что ты тогда мне поверил. Я не так глупа, чтобы портить вещи из-за мужчины. То были просто шарики пудры – жемчужной пудры. Да и ту я рассыпала почти случайно.
