Посылая евнуха с двумя стражниками в дом Алмы, Кумбар, не теряя времени, отправился разыскивать аккерийца. Скорее сообщить ему о провале их плана - вот то единственное, что может он сделать сейчас.
*
На втором этаже "Маленькой плутовки", в крошечной уютной комнатке с единственной, но зато широкой кроватью, ныне царила печаль. Алма, чье светлое, обычно веселое личико побледнело и было залито слезами, в который раз уже повторяла Дигону одни и те же слова.
- Ничего не получилось... Ничего... Я ему понравилась. Он сказал, что назначит меня любимой женой, ибо... О-о-о, Дигон... Я приснилась ему... Значит, я сама во всем виновата... Зачем? Ну зачем я приснилась ему? Он такой старый, Дигон... Такой... такой некрасивый... Я знаю, что нехорошо говорить так о повелителе, но... Он не кажется мне Великолепным... Ну зачем же я приснилась ему! Зачем? Зачем?.. О чем ты думаешь, Дигон?
- Я думаю, кто доноситель? Кому это нужно?
Мрачные думы и в самом деле занимали сейчас аккерийца. Он служил в армии Хафиза Агранского всего-то шесть лун, но успел уже понять, что все абсолютно все - здесь покупается и продается. Его окружали лучшие - бравые парни, солдаты, которые, кажется, одни только и понимали в этом городе, что есть правда и что есть честь. Сам Дигон никогда о сем не задумывался, но когда приходило время действовать - действовал единственно верно. Так считал он, так считали те, кто были рядом и на его стороне. Хотя, как сказал однажды Иава Гембех, "отсутствие сомнений есть признак слабого ума". Вспомнив о том, Дигон пожал плечами: может быть. Он и тогда ответил ему: может быть, на что тимит, улыбаясь, подмигнул, и более на эту тему не заговаривал.
Мысли аккерийца перескочили с несчастья Алмы на прошлое; как странно тогда все получилось! Маленькая хрупкая девочка из племени антархов, встреченная им в горах Тафа, её рассказ о далекой стране Ландхаагген, о вечно зеленой ветви маттенсаи, которая должна спасти и антархов и эту страну, о полудемоне-полуобезьяне Гринсвельде, что живет на Желтом острове в море Запада... А потом... Потом он нашел храбрую маленькую Мангельду на задах постоялого двора, пронзенную насквозь деревянным колом... Даже теперь, два года спустя, Дигон вспоминал об этом с неугасимым чувством стыда: он должен был оберегать её, такую юную, такую хрупкую, такую беззащитную... Он должен был быть рядом с ней до тех пор, пока она не достигла бы Желтой башни, где спрятался с вечно зеленой ветвью маттенсаи горилла Гринсвельд. А он же... Он же напился до бесчувствия, не слыша и не чувствуя ничего, совершенно ничего. В это время и погибла Мангельда. И тогда Дигон принял на себя её клятву: добраться до Желтого острова, отнять у гориллы ветвь маттенсаи и вернуть её в Ландхаагген, вернее, в деревню антархов, коих в живых к тому времени осталось только двое - мальчик и девочка...
Затем долгая дорога к морю Запада с тимитом Иавой Гембехом, разноглазым бродягой и... и мудрецом. Аккериец впервые встретил такого человека: за веселым и легким нравом он не сразу распознал чистую, светлую и мудрую душу. Весь путь он был добрым и верным товарищем для девятнадцатилетнего аккерийца, а в конце пути и спас ему жизнь... Дигон ясно увидел разрубленное тело тимита, скрипнул зубами. Иава не просто спас друга - он поменял свою жизнь на его, прикрыв раненого аккерийца собой, приняв страшный удар меча Гринсвельда на себя.
Качнув головой, аккериец попытался отогнать эти видения. Но мелькнуло вдруг - жаль, что сейчас нет рядом Иавы. Ему очень пригодился бы такой друг здесь, в этом гадюшнике, где каждый сам за себя, где каждый готов продать родного человека ни за что...
Конечно, Дигон понимал, что несколько несправдлив: и в Шудуре были и есть хорошие люди, и кое с кем он даже знаком. А чем плох, например, Кумбар? Он честно пытался выполнить свое обещание и... Да по сути, он ничего и не обещал...
Мысли Дигона снова перескочили на Алму. Он не любил её, но его неизменно привлекала её нежность, чуждая большинству здешних красоток, её ум, добрый нрав и, главное, её любовь к нему. Молодой аккериец был не столько польщен - ибо женщинам он всегда нравился, и ничего странного в том не находил, - сколько признателен ей за самоотверженность, с какой она, девушка из очень богатой и знатной семьи, предпочла его, нищего и безродного, всем Шудурским женихам благородного воспитания и происхождения. Она даже пошла наперекор родителям, которые, правда, пока ничего не знали о её любви к простому солдату, но скоро уже должны были узнать: последнее время Алма порывалась рассказать им все, хотя Дигон и удерживал её от этого. Он не собирался жениться - не только на Алме, но и вообще ни на ком. Во всяком случае, пока...
