Этим старинным приветствием пользовались тогда, когда хотели начать разговор в полушутливом тоне. Оно неизменно вызывало улыбки своей нарочитой торжественностью. Но на этот раз оно произвело обратный эффект. Ксерн помрачнел и, держа руку на подаренном ему мече, подошел к Мирталу вплотную.
– Что это за беготню вы устроили ночью? – спросил он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Мне доложили, что Литина плакала.
– Маленькое недоразумение, которое полностью разрешилось, – нисколько не смутившись, сказал Миртал.
По тому, как уверенно он держался и не отводил глаз, Ксерн понял, что они помирились, и его каменное лицо смягчилось.
– Моя дочь должна смеяться, а не плакать, учти это, – уже более миролюбиво, но все еще сердито сказал Ксерн.
– Вы же знаете, что даже у самых близких людей бывают ссоры, – почтительно заметил Миртал, – но после них люди лучше понимают и больше ценят друг друга.
Внутренне он был готов к такому разговору и, несмотря на то, что мысленно ругал Ксерна, в глубине души он хорошо понимал его беспокойство за счастье дочери. Но время было дорого, и Мирталу уже не терпелось поговорить с Ксерном по существу.
– Ксерн, мне надо сказать вам нечто очень важное, – успел начать он, прежде чем его тесть мог продолжить свои наставления. – Мне придется уехать на два дня. От этого зависит не только счастье Литины, но и ее жизнь. Как, впрочем, и жизнь всех нас. Я уверен в том, что против вас и всей нашей семьи действует очень сильный враг. Только раскрыв его, мы сможем снова жить спокойно.
– Кто же будет управлять имением? – удивленно спросил Ксерн. Такого поворота в разговоре он явно не ожидал.
– Литина.
– А вот за это спасибо, – обрадовался Ксерн, хлопнув Миртала по плечу так, что у того заболела рука. – Она всегда хотела выполнить какое-то ответственное задание. Думаю, что это ей понравится.
– Она в восторге.
– Хорошо, можешь ехать.
– И еще у меня есть одна просьба.
– Говори.
– Позвольте мне посмотреть ваш замечательный меч.
Ксерн усмехнулся, вынул из ножен меч и протянул его Мирталу рукоятью вперед. В отличие от обычной манеры рассматривать меч, Миртал не стал изучать клинок и проверять баланс меча или его «гармонию», размахивать им, пробуя насколько легко управлять им в движении. Он взял меч одной рукой за рукоять, а другой за клинок и сосредоточил все свое внимание на венчавшем рукоять камне. Это был прекрасный сапфир глубокого синего цвета, с мелкими идеальными гранями, сверкавшими на солнце при повороте меча. Но, помимо камня, Миртал заинтересовался и узором на конце рукояти под ним: выполненными в серебре цветками какой-то странной формы, причем ни один из этих цветков не повторялся. Миртал уже видел нечто подобное… Так выглядели соединения между камнями сапфирового ожерелья. «Значит, эти два предмета как-то связаны», – подумал Миртал. Поклонившись, он отдал меч тестю и, пока тот прятал его в ножны, сделал то, что не позволял себе никто, кроме самых близких Ксерну людей: он быстро подошел к нему вплотную, склонился и прошептал в самое ухо.
– Если вам хоть немного дорога ваша жизнь и счастье нашей семьи, никому этот меч не показывайте и при себе не носите.
Миртал отступил на шаг, посмотрел на совершенно потрясенного Ксерна, поклонился и направился к выходу. Он не спешил намеренно. Если у Ксерна до его дерзкой выходки не было никаких подозрений, то он обязательно окликнет Миртала и заставит объясниться. Если же он что-то подозревал, то задерживать его не будет. Миртал беспрепятственно вышел из дворца. Ксерн не проронил ни слова.
До своего отъезда Мирталу надо было сделать несколько важных распоряжений.
Сначала он пошел на кухню. Перед входом стояли два воина. Воины стали по стойке «смирно», пропуская Миртала. «Да уж, быть зятем Ксерна хоть и непросто, зато почетно», – усмехнулся он про себя, кивая им. С тех пор как была сорвана попытка отравления, кухня постоянно находилась под охраной и, кроме поваров и их помощников туда никто не допускался. Для Миртала, естественно, было сделано исключение. После того, как, несмотря на свою неприязнь к Главному повару, он поручился за его честность перед Ксерном, Такрин полностью поменял к Мирталу свое отношение. Он всегда встречал его улыбкой, раскланивался и всем говорил, что справедливее управляющего мир еще не видел. Миртал оттаял не сразу, но, увидев, что Такрин искренне старается наладить отношения, противиться не стал. Вскоре от его неприязни тоже не осталось и следа. Поэтому Миртал стал на кухне желанным гостем, заходил туда довольно часто и ему разрешали пробовать любые блюда. Такрин, разумеется, заметил, что, в первую очередь, Миртал пробует все то, что любит Литина, но не обижался на него. Наоборот, радовался тому, что, кроме него, на кухне появился еще один дегустатор. Воспоминания о подмене грибов были для него самым страшным кошмаром, и Литине пока не удалось уговорить его приготовить знаменитый грибной соус. Пострадавшим во всей этой истории считал себя и бедняга Гин. Теперь несчастного мальчишку ни под каким видом не соглашались пускать на кухню, где было столько всего вкусного. Положение немного исправил Миртал, который каждый раз после посещения кухни приносил ему небольшую тарелку с едой. Но разве это могло заменить мальчику возможность самому выбирать, чем поживиться?
