– Ты думаешь, я бы не рассказала тебе все, если бы могла! – с чувством сказала Литина. – Я так мучаюсь, мне так стыдно, что приходится что-то делать втайне. Но сказать тебе я ничего не могу. Ты тоже должен мне поверить! Ничего плохого я не замышляю! У меня просто нет выбора.
– Тебе нужно посмотреть на ожерелье?
– Да, пожалуйста, просто покажи мне его и ни о чем не спрашивай. Хорошо?
– Ладно.
Миртал достал ключ, который всегда носил в специальном кармашке своего плаща. Несколько привычных движений и замок был открыт. Литина впервые в жизни вошла в его домик. Миртал зажег свечу. В домике было бедно. Слева у стены стояла кровать, а справа от двери, у окна, располагался сундук с табуретом. Больше здесь ничего не было. Литина вопросительно посмотрела на Миртала, и он, ни слова не говоря, поставил на сундук черпак с водой, на дне которого в полутемной комнате ярко сверкнуло сапфировое ожерелье.
– Только не трогай его, – сказал Миртал, перехватив руку Литины над черпаком. – Там еще может быть яд.
Он держал руку своей жены и чувствовал, как она застыла, неотрывно глядя на ожерелье. Литина стояла абсолютно неподвижно, как статуя, будто скованная невидимой силой, и только прерывистое дыхание выдавало в ней живого человека. Вдруг, словно кем-то отпущенная, она закрыла глаза и упала прямо в объятия Миртала. Он взял ее на руки и бережно положил на жесткую кровать. С тревогой он послушал, как она дышит, и внимательно посмотрел на лицо, но причин для беспокойства не обнаружил: выражение лица было спокойным, дыхание ровным – Литина спала.
Поставив черпак с ожерельем за сундук, чтобы драгоценность не бросалась в глаза, если кому-нибудь еще вздумается посетить его убогую лачугу, Миртал сел на табурет и задумался. Итак, ожерелье, конечно, было необычным. Дело не только в уникальных камнях и мастерстве работы, но и в том, как оно влияло на видевших его людей. Силу этого влияния нельзя было объяснить только красотой камней, какими бы дорогими и особенными они не были. Казалось, что ожерелье обладает собственной внутренней силой. Миртал вспомнил свои ощущения, когда рассматривал его утром – радость и веселье. Однако у Литины все было по-другому. Ожерелье полностью подчинило ее себе. И ничего радостного в этом не было. Это не мог быть яд. Во-первых, она его не коснулось, а во-вторых, яда там уже не было. Миртал знал, что он довольно быстро теряет свою силу в воде. Оставляя его в воде после нескольких часов, он просто перестраховывался. Так если это не красота ожерелья и не яд, что же тогда?
Раньше Миртал никогда не сталкивался с колдовством или чем-то необъяснимым. Конечно, он слышал легенды, да и сам был не прочь рассказать страшные истории за бокалом сартрийского у своего друга купца Гарнака, но всегда относился к ним как к вымыслу, сказкам. Особенно много таких сказок было связано с Акватонией. Там жила ведунья Ларна, которая, по слухам, умела изменять вещи и предсказывать будущее. В Итерии ничего подобного не было. Здесь не было колдунов, и редко кто вообще верил в то, что они существуют. Но теперь, особенно после разговора с Сальдином, Миртал испугался. Если только ожерелье действительно обладает сверхъестественной силой, то над всей семьей Ксерна нависла страшная опасность. Миртал покачал головой. Как он сейчас жалел, что купил это злосчастное ожерелье! Конечно, все было подстроено. Но он же мог почувствовать подвох и отказаться от покупки. Осторожный Миртал никогда не ничего не покупал у случайных торговцев. А у этого купца даже не было своего постоянного места на рынке, только крытая повозка! Позволить себя так провести! «С другой стороны», – продолжал рассуждать Миртал, «если здесь действительно замешано колдовство, то особой вины его, Миртала, в этом не было; он ведь не знал как распознавать чары и противостоять им. По легендам самыми сильными колдунами были маги. Вот кто бы ему сейчас помог! Но магов уже давно никто не видел. Так давно, что многие уже не верили в их существование. Сальдин говорил об ордене магов, в который объединились самые могущественные из них. И еще он говорил…
