– Неужели ты так поступила бы? – удивился Джаспер. Он предпочитал правду. Секреты лишь усугубляют ситуацию.
– Скорее всего, нет. – Тори слабо улыбнулась. – Просто узнать правду порой бывает очень тяжело.
– Я знаю, – согласился Джаспер. Он поначалу тоже надеялся, что это ошибка и у его отца только один сын. Но правда оказалась еще более горькой, чем он ожидал.
Его сводным братом был не кто иной, как Феликс, лучший друг с детства, с которым они выросли под одной крышей.
– А как Феликс отреагировал? – спросила Тори, словно прочитала его мысли.
А может, у него все на лице написано? Джаспер знал, что не умеет скрывать эмоции. Не в пример сводному брату.
– Для него это не было таким сюрпризом, как для меня.
– Он знал? – удивилась Тори. – Когда ты спросил, сказал ли он мне, я подумала, ты имеешь в виду после твоего отъезда. А он, оказывается, раньше знал?
Джаспер кивнул.
– Я… я пошел к нему первому. – Это было так естественно для Джаспера.
Они с детства поверяли друг другу свои секреты и стояли друг за друга горой, и в школе, и в семье. Мать Феликса умерла, когда ему было семнадцать. И с той поры он знал, кто его отец. А Джаспер пребывал в счастливом неведении, считая, что у них с Феликсом нет секретов друг от друга.
– Я хотел переговорить с Феликсом до разговора с мамой. Он воспринял новость на удивление спокойно, только побледнел. И тогда я впервые обратил внимание, как он похож на отца – те же глаза и волосы, похожий взгляд… – Джаспера передернуло. – Короче говоря, я понял, что он уже знает. Представляешь, каково это – узнать, что два главных человека в твоей жизни, родной отец и лучший друг, так долго тебе лгали?
Тори отпустила его руку и схватилась за край скамейки.
– И сколько времени он знал? – тихо спросила Тори.
– С тех пор, как умерла его мать. Она знала, что серьезно больна, и не могла уйти, не убедившись в том, что сын знает правду. Я думаю, что она не верила моему отцу и была права. Феликс совсем слетел с катушек после смерти матери. В то время все думали, что это просто горе. Но, как только Феликс узнал правду, все встало на свои места.
– Значит, он знал об этом задолго до тебя, – задумчиво произнесла Тори. – Я понимаю, как тебе было больно.
– Я боготворил отца и больше всех доверял Феликсу, а они меня предали, – горько обронил Джаспер.
– А что твоя мама?
Джаспер опустил голову и уставился на сцепленные руки.
– Я до сих пор не знаю, что ей известно. Потому я и вернулся. Нужно знать мою маму, даже если она о чем‑то догадывается, то никогда не подаст виду. Она счастливо живет в своем мире и упрямо не желает видеть ничего больше.
– Так ты с ней не говорил об этом?
– Нет, но, видимо, придется. Если отец публично признает Феликса, в газетах поднимется шумиха, и тогда…
– Весь мир узнает. – Тори скорчила гримасу. – Теперь понятно, почему ты вернулся. Но я не понимаю, зачем ты так повел себя во время нашего отчета графу?
– Это все из‑за Стоунбери‑Холл, – вздохнул Джаспер. – Я настоял на том, чтобы поехать туда с тобой и посмотреть особняк, потому что считал это место идеальным для мамы на случай, если разразится публичный скандал. Я хотел ее защитить.
А ведь он прав, подумала Тори. Особняк и впрямь может послужить хорошим убежищем. Но в голове у нее крутилась мысль, что имение можно использовать к обоюдной выгоде, если они с Джаспером разработают совместный план.
– Вряд ли леди Флэкстоун понравится идея превратиться в беженку, – задумчиво произнесла Тори. – Она наверняка дорожит своей репутацией и не захочет, чтобы окружающие думали, что скандал заставил ее скрываться, даже если это на самом деле так.
– Я знаю. – Джаспер казался расстроенным. – Мы уже проходили через это однажды. Когда отец оказался вовлеченным в сомнительную сделку по настоянию старого друга. Это было опрометчивое решение.
Тори знала, о какой сделке шла речь. «Опрометчивое решение» – это слишком мягко сказано.
– А как отреагировала твоя мать?
– Плохо, – решительно ответил Джаспер. – Очень плохо. Скандал практически ее убил. Она слегла с депрессией и долго не могла оправиться. Я боюсь, что новый скандал сломает ее окончательно.
