Бери меня в плен свой, держи, чтоб остался.
Ты первая в жизни, кому бы я сдался.
А ты скажи мне правду, был я или нет?
И я повешу в рамку, твой любой, любой ответ…
Ровная дорога серой нитью асфальта уплывала вдаль. Теряясь между высокими сугробами, создающими по обеим сторонам трассы своеобразный туннель, она и не собиралась заканчиваться, по крайней мере, насколько Эдвард помнил, ещё километра три.
После окончания стройки огромной автотрассы за лесом, эта дорога быстро потеряла популярность, хотя раньше здесь было не проехать — особенно по утрам. Обреченная на медленное вымирание, она тоскливо глядела на шумящие сосны, на блестящий снег, на редких проезжающих, которые почему-то выбрали не самый удобный путь.
Эдвард и сам предпочитал ездить автотрассой. Всегда расчищенная от снега и горящая сотней огней, она явно превосходила темную дорогу за лесом. Но был один небольшой минус, портивший всё желание следовать прежнему направлению в некоторые моменты — многолюдность. Множество машин, криков, звуков. Цветная канитель, до безумия яркая и до одури громкая сводила с ума. Когда хотелось покоя — как сегодня — он выбирал маленькую трассу.
Задумчиво разглядывая пейзаж за стеклом, мужчина уменьшил скорость. Возвращаться домой не хотелось. Последнее время вся его обстановка, каждый метр, раздражали. Совершенно некстати, проследив за датой, он с огромным неудовольствием вынужден был заметить, что уже ровно как два года живет один. Приходит в пустую квартиру, ужинает на пустой кухне, ложится на пустую кровать…
Не так давно казалось, что это место никогда не узнает, что такое одиночество и серость. Купленное как уютное семейное гнездышко, с просторными комнатами, широкими окнами, с отличным видом на город с высоты птичьего полета, оно представляло собой идиллию и гармонию. Счастье.
Однако, уже спустя три месяца о последнем можно было забыть.
Нежный голос Адель заполоняет салон автомобиля, едва Эдвард, не сразу осознавая, что делает, нажимает на кнопку магнитолы. Вокруг слишком тихо. А тишина, ранее не имевшая никакого значения и веса, теперь давит куда больше, чем самый низкий потолок.
Расслабленно откинув голову на сиденье, Каллен концертирует внимание на словах, которые звучат грустно и радостно одновременно. С намеком на пьянящую свободу, но вместе с тем с таким страшным налетом отчаянья, что заставляют почувствовать знакомую щемящую боль где-то в груди.
«Я слышала, твои мечты осуществились, думаю, она дала тебе то, что не смогла дать я.» — с горечью, проникающей даже сквозь студийную запись, поет девушка, находя самое незащищенное место в сознании мужчины — его воспоминаниях о той, которой он тоже не смог дать желаемого. Тоска проникает внутрь, словно ядовитый плющ, обвивая всё тело.
…В тот вечер она плакала. Стояла, молча глядя на фотографии, и плакала. Прозрачные слёзы катились по розоватым щекам, по губам, терялись на молочно-бледной шее, возле каштановых волос, разбросанных по плечам. Он спрашивал, пытался выяснить хоть что-то, понять, но ответить ей было не под силу. Под конец разговора, обхватив себя руками, она бормотала какие-то извинения, сама прекрасно осознавая, как нелепо они звучали. Какими ненужными были.
Через час после её ухода он уволил Джаспера. Без объяснений. Быстро и внезапно, одной-единственной подписью на листе бумаги. Не из-за мести или ревности, нет. Из-за потрясения. Человек, которому можно было доверить что угодно, которому он доверял даже самого себя, обратил внимание на самое дорогое, что было у него в жизни. И без стеснения, без угрызений совести забрал себе. И не вчерашней ночью. Даже не месяц назад. Лоран сказал, что уже больше полугода мистер Хейл каждый понедельник и четверг арендовал номер в мотеле. Не сложно догадаться, кто составлял ему компанию…
И всё же, верить он отказывался. Каждый раз, когда кто-нибудь заводил разговор на эту тему он вынуждал его замолчать. Белла выглядела свежо и радостно, много улыбалась, напевала себе под нос, чего не делала с самого дня аварии… Выглядела счастливой, как никогда в жизни. Конечно, наивным было думать, что всему этому причина — он, но Эдвард и правда старался поддерживать подобное настроение у девушки. Ему нравилось наблюдать её такой. Не видеть больше слёз и страха.
