Так Аверьян попал в свиту государева наместника, ехавшего со своею челядью в Пермь Великую. Жил с тех пор при его дворе, был молчалив да обстоятелен. Кто знавал его ранее, ни за что не угадал бы в этом угрюмом человеке веселого бесшабашного удальца, каким когда-то был Аверьян.
Не раз поражал он князя своим умом: смолчит, когда следует, а когда понадобится, совет дельный подаст. Знать, всякое на свете повидал мужик, о многом суждение имеет. Никто и не заметил, как стал он незаменимым спутником князя, его надежной опорой. Доброе отношение Аверьян умел ценить, и не было у наместника слуги преданнее да вернее его.
И беспечально жилось бы Аверьяну, если бы не донимал его попреками да укорами княжий тиун. Крепко невзлюбил Федор безродного пришельца, возымевшего немалое влияние на Ковра. Он старался очернить Аверьяна в глазах князя, возводя напраслину. Наместник наговорам не верил и отмахивался от надоедливого Федора, когда тот шепотком сообщал очередную выдумку. Аверьяну, случалось, становились известны тиуновы сплетни, и в ответ он незлобиво огрызался, но до открытого столкновения покуда не доходило.
Перед поездкой долго раздумывал князь Иван, кого из них взять с собою в Москву. Федор — хитрый, расторопный, что понадобится, из-под земли достанет. Аверьян — спокойный, толковый, при нужде совет дельный подаст. По всему выходило: и того и другого надо брать. Обоих князь и взял да что проку-то?! Вот сейчас, когда открылась корысть Федора, наместник не может ни слова вытянуть из Аверьяна, не то что дельный совет получить. Вот и надейся на них! Какие такие думы одолевают его слугу верного? Ни разу не открылся Аверьян, все в себе таил, да князь и не выспрашивал: не было ему дела до чужих забот, если они не во вред ему направлены. А в преданности слуги наместник не сомневался. Так что пускай себе таится до времени.
Широка река, долог путь по ней. На четвертый день путешествия наместник, оглядев берега, обеспокоился и приказал призвать к себе Федора с Аверьяном да вожатого Митяя. Поспешившим на зов слугам указал на берег:
— Зрите. Чего видите?
Федор прищурился:
— Деревня не русская, избы не наши.
К воде спускались две женщины.
— Бабы, вишь, в нарядах татарских. Знать, Казань близка?
— Казань-то далече будет, — молвил вожатый, — а земля уж татарская. Сторожиться надобно.
— Чего ж ты молчал-то? — возмутился наместник. — Упредил бы загодя.
— Да я… — начал было оправдываться Митяй.
— Ладно, ступай, — отпустил его Ковер и велел слугам: — Перебирайтесь-ка на другие суда. Аверьян, ты с Митяем первый пойдешь. Я — за вами. Федор, ты — назади. Велите дружине настороже быть: луки наготове держать, щитами укрыться.
— Так ведь поклялись казанцы-то государю нашему. Авось не нападут? — с тоскливой надеждой проговорил Федор.
Аверьян молча осматривал берег. Чужую деревню миновали спокойно, никто в ней не всполошился. Поглядели ее жители с любопытством на невиданные струги, да и вернулись к своим делам. Может, прав тиун и незачем сторожиться?
— Что ты молвишь, Аверьян? — обратился к нему наместник.
— Я, князь, так думаю: клятва клятвою, да шибко легкая добыча наши суденышки. Надо бы наготове быть.
— Ну, вот и ступайте на другие струги, под свое начало их возьмите, — велел Ковер.
Подали стругам знак сблизиться. Федор зло покосился вслед Аверьяну, легко перескочившему через два борта. Сам он кое-как перелез на свой струг, страшась да покрикивая на дружинников, чтоб ровнее держали. На дрожащих ногах еле дошел до скамьи, сел, отирая пот.
— Луки достаньте, наготовьте, — прохрипел, откашлявшись, и с завистью поглядел, как гордо стоит Аверьян, отдавая приказания, на переднем судне.
Струги разошлись и вскоре ощетинились луками, укрылись щитами-заслонами. В надежде безопасно миновать враждебную землю дружинники гребли сильнее. «Даст Бог, пронесет…» — мыслил каждый. Да не тут-то было…
В следующем, уже большом, селении татары заранее приметили их и близко подплыли на своих лодках, крича что-то по-своему, взмахивая руками. Князь Ковер с замиранием в душе велел хода не замедлять.
— Не останавливаться! — передали его приказ на другие струги.
