— У вас не было и Сильфа, если вам угодно.
— Что вы хотите этим сказать?
Доктор пристально взглянул на пациента. Тот поднял голову, и их взгляды встретились.
— Сильф — это ваша ошибка. Ваша зависимость. Вы не должны в него верить, потому что его нет. Нет Сильфа — нет «вечного возвращения». Вам нужна свобода. Но каждый раз Вы становитесь зависимым от Сильфа. Я не знаю, кто такой, этот Сильф, галлюцинация ли, сон, воображение или действительно дух воздуха. Но вы должны стремиться стать свободным. Без Сильфа.
Сильф стал вашим воздухом, вы дышите им. Но он всегда один и тот же, как вечное возвращение…
Что сталось с Доктором и его странным пациентом, мне неизвестно.
Вернее, доподлинно известно, только вот я не могу дописать это единственное оставшееся предложение.
Правда, Сильф?»
Когда говорят о болезни, обычно советуют не сдаваться. Будто вы воюете с ней. Так можно сказать о гриппе, простуде какой-нибудь. О том, чье поражение по существу неизбежно. Но с диабетом не борются. С ним живут.
Хотя было время, когда родители мои не сдавались.
В 1990-м году или чуть позже мы с отцом поехали в Таджикистан. К знахарю. В газетах писали, он лечит почти все.
Я помню только, что мы ехали очень высоко в горы. Помню медовое дерево. Открытую дверь одинокого дома и его гостеприимного хозяина. Помню лис, перебегавших дорогу.
Помню пропасть и падавший с неё ручеёк. Рядом был сколоченный наскоро туалет и мусорная яма.
А ещё помню одинокого, раскинувшего крылья орла в синеве неба. Мы сидели с отцом на лавочке у какого-то сарая и ждали, когда придет целитель. Мы смотрели в небо. Чистое, голубое. С орлом.
Он не спросил ничего. Просто с силой сунул мне в рот алюминиевую ложку с каким-то белым порошком. Горечь. Я жую и с трудом глотаю. Вроде бы это были какие-то горные травы. Но эффекта от них — ноль. На время лечения мы отказались от инсулина.
Так длилось неделю, может, две.
Потом мне стало совсем худо: понос, рвота, полная отключка от всего внешнего. Равнодушие. Нирвана?
Из гор нас доставили на кукурузнике в больницу. Помню, что у него хлябала дверца, и в щель виднелись пики, скалы, пропасти и облака.
Единственный русский врач в больнице сказал отцу «молись». И налил стакан чистого спирту.
Грань жизни — это самое светлое состояние. Я видел, как отец смотрит на меня. Я помню, что он улыбался (хотя вряд ли он мог) и помню, что на голове у него, в волосах были игрушечные солдатики, вернее, матросы в тельняшках. Они тоже улыбались и не двигались. Я слышал где-то, что каждый человек воспринимает Бога как собственного отца. Я видел Бога, наверное. Любящего, создавшего меня. Было легко, свободно и счастливо. Я не знал, что смерть стоит рядом. Что диабет бегает по поддерживающим теплицу жизни капиллярам. Я не знал этого. Мне было все равно: я понял, почуял носом, что умирать — совсем не тяжело. Да и есть ли она смерть?
?
Но я не умер. Врачи как-то спасли меня. А потом советовали убраться из этой страны.
Позже там началась война. Гибли люди, но по-другому. Страшно.
* * *
Гипогликемия.
Гипо.
Низкий сахар.
Это похоже на страх, сильное волнение. Ты дрожишь, потеешь, и зеленый ромб расплывается в глазах. Он загораживает все, первое время ты не видишь ничего, кроме него. Сотни, тысячи сосудов рвется в твоей голове в этот момент.
Твое главное действие — есть. Кушать, хоть что-нибудь. Лучше с содержанием глюкозы.
Сладкий чай. Конфеты. Печенье. Вафли.
Пачка аскорбиновой кислоты.
Ты всегда её носишь с собой. На всякий случай. Когда ты гипуешь, ты похож на пьяного. Раскрывается подсознание. Ты можешь читать стихи, которые видел, говорить, о чем всегда молчал. А можешь молчать. Похоже на сумасшествие.
Зеленый ромбик загораживает реальность. Все зеленое. Ты потный, дрожишь и шатаешься.
Кончается все высоким сахаром. Это правило.
Поэтому не забудь сделать укол, когда загипуешь. Парадокс. Диабет.
* * *
Больница — это сообщество друзей на несколько недель. Иногда ты меняешься с ними телефонами и адресами, но никогда не напишешь и не позвонишь им.
Саню выписывают.
Доктор сидит с ним на одной койке и о чем-то тихо говорит.
