Ну я и иду-гуляю. Вскоре приехал генерал из корпуса. Я себе иду, а у меня уже щетина, пилотку где-то потерял, иду весь расхристанный. Офицеры ракетной части на меня с ужасом смотрят, отскакивают в стороны. А мои офицеры уже, видимо, махнули на меня рукой. Или может быть готовили какой-то тайный удар.
Иду я, и вдруг навстречу ко мне выбегает тепло ко мне относившийся мужичок Сергей — по-моему, родом из Белгорода, — и говорит:
— Там генерал из корпуса приехал, сидит у нас в казарме, тебя спрашивает.
— Пилотку одолжишь?
Он снял свою пилотку, дал мне. Я надел пилотку, застегнул гимнастерку, одернул ее, и особым образом печатая шаг, как только умел печатать, вошел очень кинематографично, бросил руку к пилотке, отрапортовал:
— Рядовой Джемаль по вашему приказанию явился, товарищ генерал.
Генерал, похожий на жабу, — старый, красномордый, лысый. Сидит, смотрит. Спрашивает:
— Не хочешь служить, товарищ боец?
— Никак нет! Очень хочу служить, но ноги не ходят, болят ноги.
— А медчасть на что? Обращались?
— Конечно, товарищ генерал, обращался.
— И что?
— Да что, пьяный вечно сержант говорит: «Я не могу тебе в кость заглянуть, кость — она внутри». На этом разговор кончается.
— Вот как? Ну позовите сюда этого сержанта. А ты присаживайся пока, товарищ солдат.
Через некоторое время приходит сержант — и на мое счастье он пьян. Входит, пошатываясь, красномордый, и тоже пытается печатать шаг, но его слегка заносит, как градусник в стакане, влево-вправо.
— Вы сержант — начальник медчасти?
— Так точно — я.
— К вам рядовой Джемаль обращался с ногами?
— Обращался, товарищ генерал…
— Ну и что?
И тут на мое счастье он отвечает теми же словами:
— Я же не могу ему в кость посмотреть. Кость же — она внутри.
— Трое суток гауптвахты. А вас мы отправляем в козельский госпиталь на экспертизу.
Отлично, все хорошо, перемена судьбы, что называется.
Поехал в козельский госпиталь, туда ко мне Лена приехала. Котлеты, невероятная кухня. Я и забыть успел, что такая бывает. Большой двор, сад, березки, беседки, приятель у меня там завелся — литовец Бурмистровос, с которым приятно было общаться.
При этом меня все время вызывали на экспертизу и пытали электрическим током. Они смазывали нервные узлы токопроводящей жидкостью, каким-то раствором, подводили электрод и смотрели реакцию: прыгает нога или не прыгает. Я изо всей силы старался делать наоборот от того, как хотелось: если ноге хотелось прыгнуть, я ее сдерживал. Но, видимо, не очень у меня получалось. Две недели я там прокайфовал, и врачи мне говорят:
— Абсолютно здоров, ноги, как у лося, — значит служи. Сейчас поедешь сам с попуткой в часть, а мы пока будем составлять бумаги, что ты здоров, — дня через три они придут.
Я вернулся в часть и говорю, что меня признали больным: полиомиелит, мол, тяжелые последствия, — меня комиссуют. И люди поверили. Офицеры и сослуживцы меня поздравляли, руку жали, что как же здорово — комиссуют. А я-то знаю, что через три дня все будет разоблачено. Ну, думаю, и ладно — гуляю три дня.
Никаких приставаний, хожу нагло, все какими-то делами заняты, а я — в библиотеку, беру там «Новый мир», «Октябрь» и иду в лес читать. Мне даже замечание сделали: конечно, тебя комиссовали, но не надо же так борзеть.
Через три дня приходят мои бумаги, и тяжелый шок для всех. Что же это он — мало того, что абсолютно здоров, так еще и издевается? Назвал себя «комиссующимся», а его признали здоровым.
Вызывают меня и говорят:
— Ну что — пойдешь под трибунал. Это называется «злостное уклонение от воинской обязанности» — до семи лет.
— Ну, значит и пойду. А так вообще-то у меня все равно ноги болят.
Отправили меня в военную тюрьму — готовить мое дело для трибунала.
Небольшая тюрьма типа СИЗО, но не серьёзная — не окружная. Часть охраны — «красноперые», мвдшники. Там был один хохол, белокурый, похожий на эсэсовца: двухметровый красавец с голубыми глазами. Садист-красавец. О, какой измывался: заставлял и на животе ползти, и гусиным шагом, и бежать задом наперед с руками на затылке с утра до вечера с перерывами на лесоповал. Отправляли нас на товарную станцию, и мы там разгружали бревна с платформ под присмотром автоматчиков.
