Бабушка приходила после этого в школу. Но Земсков не стал развивать тему. Я же сказал, что резал и буду резать, так что вы, ребята, учтите.
Я был объектом ненависти в классе. И удивился, когда я оказался на очень короткий срок в армейском подразделении, где преобладали люди со сроками по малолетке, с двумя-тремя классами среднего образования, с фиксами, с татуировками — и они меня обожали. Я впервые стал объектом приязни, уважения, теплых чувств — но у настоящих гопников. А мещанский средний класс, дети этого среднего класса в школе меня зоологически ненавидели. Для меня это являлось нормой, я ни от кого никакой любви не ждал.
Меня ненавидели во дворе как внука моего деда, когда я был совсем маленький. Это была классовая ненависть. Классовое чувство было сильным — проловские[80] детишки из подвалов и близлежащих деревянных домиков, позднее снесенных, нашу семью ненавидели за номенклатурность.
В «брусиловском» доме[81] были коммуналки, как и в доме № 6, примыкавшем ко двору сирийского посольства. У нас же в доме коммуналок не было. И всякий раз, когда я выходил во двор, испытывал от этих детей явственную к себе неприязнь.
Ненавидели нашего добермана, всех пугавшего. У нас жил огромный породистый доберман из геринговских питомников, пугавший народ своей свирепостью. Он любил военных, но лютой ненавистью ненавидел милиционеров. Тогда милиционеры тоже ходили в шинелях, только синего сукна. Наш доберман прекрасно различал шинели. При виде милиционера он сходил с ума, хотел его порвать, а при виде военных вилял обрубочком хвоста. С военными он был знаком в основном в лице дядиных приятелей.
Ненавидели Пискулина, шофера моего деда.
Ненавидели все. Ну и я тем же отвечал. Не то чтобы я их ненавидел, но «для меня эти люди как тени», что называется.
Когда я думаю о людях, о заряде отношения к людям, вспоминаю песню Головина. У него есть такой жанр поэтического стеба, поэтического макабра:
Для меня эти люди как тени,
Жрут котлеты и пьют лимонад.
А мои дорогие пельмени
Леденелые в пачках лежат.
Но сейчас я думаю, что каком-то смысле школа была счастливым временем. Хотя за 11 лет случилось столько напрягов, раздражения, потери времени, столько бессмысленности. Но последние годы я уже мало ходил на уроки.
Я выходил из дома и вместо школы направлялся либо в библиотеку, либо гулял, изучал Москву. Ходил по арбатским переулкам до Собачьей площадки, до Патриарших. В переулках я знал каждый дом — в Кривоарбатском, Староконюшенном, Танеевых. Сейчас там всё не так, и контакт утрачен. Новый Арбат построили при мне в начале 60-х.
На Собачьей площадке я редко бывал, я любил гулять по Старому Арбату, прекрасному оживленному месту, по которому ходил 39-й троллейбус. Узкие тротуары, как на всякой приличной советской улице катился троллейбус, шел густой поток машин. Все серо, заезжено, близко, хорошо, интимно. Немытые неприхорошенные дома, зоомагазины с черепахами и кормом для рыбок, с чучелами уток в витринах. Очень хороший магазинчик «Красная звезда», где продавалась военная литература, — я собирал себе военную библиотечку.
Там был кинотеатр «Наука и знание» — маленький кинотеатрик, где сейчас турецкий ресторан «Босфор», а может быть, в следующем доме. В этом кинотеатре я посмотрел знаковые фильмы.
Три фильма меня зацепили именно в сочетании с кинотеатром и с Арбатом. Каждый я посмотрел при особых обстоятельствах — находился в каких-то бегах, от чего-то отлынивал.
На «Летят журавли» с Самойловой я пошел вместо школы.
Второй фильм — Эриха фон Деникена «Воспоминание о будущем». Занятное кино на известную тему, что все наскальные рисунки были сделаны инопланетянами. Довольно забавный фильм.
И «Индийские йоги. Кто они?» Там фигурировал персонаж, которого я потом встретил в жизни. Он показывал асаны почему-то в красных плавках. Некий Боря, который оказался учеником ныне покойного Степанова и стал героем «Смиренного кладбища» Каледина. В «Смиренном кладбище» он выведен в качестве героя-гробокопателя под другим именем, и там сказано, что он снимался в фильме про йогов.
Пришел посмотреть этот фильм, совершенно космистский, с акцентом на ефремовщину, парновщину
