На следующий день, 20 августа, я позвонил Саше Дугину. Он взял трубку.
— Ну, Саша, ты что-то понял? Какое твое мнение?
Он начал проклинать матерно русский народ: это быдло, просто твари и так далее. Ну, понятно, эмоции ясны, ладно.
Насколько я знаю, были какие-то обыски: у Проханова что-то искали, но ничего серьезного — по крайней мере на известном мне уровне.
21 августа уже было понятно, что все кончилось, началось прославление Комаря и двух других, кого раздавил бронетранспортер. И все закончилось. ГКЧП поехали в какой-то момент в Форос к Горбачеву, который якобы там был пленен. Горбачев сказал что-то вроде: «Ах, вы гады такие, пленять меня!» Ну, они, перемигиваясь и переминаясь, сняли шляпы, потом их всех арестовали, когда приехал Горбачев. Было понятно, что он просто поставил их на хозяйство, чтобы они совершили без него переворот, а потом он планировал их всех посадить как «антидемократов». А он хотел, чтобы они в ходе своего ГКЧП замочили Ельцина и всех демократов, потом бы он вернулся, всех посадил и начал быть уже хорошим президентом СССР без всяких Ельциных. Но, видимо, он был совсем тяжелый дурачок, ничего не понимающий. «Гкчписты» понимали, что им просто навязали идиотскую ситуацию, в которой они не получали ничего, потому что в конце их по любому сажали. Если бы они взялись за дело круто, Горбачев бы их все равно посадил, чтобы остаться в глазах мирового сообщества белым и пушистым. Они это осознавали, поэтому у них тряслись руки, дрожали голоса, падали очки на пол, и все это выглядело жалко.
Но Саша Дугин был такой простой, наивный, раздавал какие-то прокламации… Ничто настоящим не было. Люди, пришедшие к Белому дому, были там всю ночь и верили свято, что своими грудями могут закрыть подход к Белому дому. Это смешно: не то что реальный танк, а просто легкая бронемашина прошла бы через них, не заметив.
Демократы, которые в Москве жгли костры, испытывали, конечно, искренние чувства, но они испытывали их по поводу фиктивной, постановочной ситуации. Это все равно что зритель испытывает в театре чувства по поводу короля Лира: чувства-то настоящие. В феврале и октябре 1917 разные люди делали революцию, но всё было настоящее. А тут задействовали массовку.
В 1993 году была настоящая улица. А вот что касается Верховного совета… Наверное, там были идиоты, игравшие всерьез, но вся верхушка Верховного совета — предатели. Ведь у Верховного совета были козыри на руках: по конституции Верховный совет стоял чуть ли не над президентом. Вся система советов поддержала Верховный Совет — от него по областям, по городам шла вниз елка власти. А это депутаты, общественность, гражданское общество, последний совет, последняя связь с народной традицией.
Ленин в 1917 был настоящим, а Хасбулатов с Руцким в 1993 — не были.
Ликвидация памятника Дзержинскому стала символическим ходом. Ельцин пришел к власти — партия победила органы. Вот она и сняла эту статую как символ своей победы. Но пьяная массовка не могла понять, что схлестка шла на совершенно другом уровне. К власти пришли партийные референты.
Сейчас возникла новая формация. Они себя отстроили заново.
Вот Путин — считается, что он представитель органов. А он по-хитрому очень: у него же разрыв по времени в карьере, он же вышел из органов до 1991 года. А если бы он там задержался, то ничего бы ему не светило. Более того, его бы еще и прихватили на какой-нибудь «измене родине».
Новых 90-х, таких волшебных, уже не будет. Будет по-христиански — инфернально. Будет в рубищах, с язвами, в которых копошатся черви.
