Сады и пустоши: новая книга - страница 161
Я поехал Германию при Горбачеве, в 1990 году, побывал на «Радио Свобода», где меня водил итальянский полковник НАТО, разведчик.
Я там много выступал, заработал в марках кучу денег. Выступал на таджикской редакции, башкирской, русской — на всех, но в азербайджанскую меня не пустили.
Ею верховодил некто Хазри, либерал, который заявил:
— Ноги Джемаля в моей редакции не будет.
В остальные студии меня звали очень охотно: вещать на всю Среднюю Азию. В сопровождающие мне отрядили казаха, которому поручили показать «Радио Свобода». Сам он был перебежчиком из коммунистической делегации, посетившей Мюнхен. Стал невозвращенцем. Он пил и ненавидел ситуацию, в которой оказался крайним. Он был из казахов-эмигрантов второй волны: родился уже в Турции. Большинство этих казахов уже не говорили по-русски: только по-казахски, по-турецки и по-английски. А на «Радио Свобода» для работы на Советский Союз как раз требовались функционеры, говорящие на национальном языке и на русском, потому что русский язык являлся рабочим во всех республиках. Им нужен был хотя бы один казах с русским языком, а этот ещё и был какой-то видной шишкой в аппарате партии, раз он был членом делегации. Его взяли на работу. А у него уже лицо запьянцовское, нос красный.
Начал казах меня водить по коридорам, показывал студии, демонстрировал, как там всё работает. И тут в одной из студий к нам подошёл полноватый человечек в синем обтрепанном костюмчике. Я даже не понял, что это итальянец, — это был человек, который стоя в московской очереди за картошкой, спокойно мог бы разговаривать с бабулькой, а та будет думать, что перед ней инженер из ЖЭКа. С видом обычного управдома из хрущевского времени он говорит мне совершенно свободно по-русски:
— Не хотите посмотреть кое-что интересное? У нас есть тут архив.
Это оказалось гигантское помещение, заполненное шкафами с делами, папками формата, наверное, «а-три».
Я ему говорю:
— Ух ты, а я у вас есть?
— Конечно вы у нас есть. Пойдемте посмотрим, это интересно.
Мы с ним пошли по буквам, нашли меня, он достал мою папку, открыл её, и я там вижу всё, что я делал за всю свою короткую жизнь в СССР, включая газету «umid», которая выглядела вдвое новее, чем те экземпляры, что мы возили в Баку из типографии. Там была и книжка, выпущенная на основе моих статей. Ее позже перевели на итальянский язык, у меня она где-то есть. Клаудио Мутти издал её в своем издательстве «У гончей собаки». Там были «Кровавый азан» и другие наиболее жесткие статьи.
— Надо же, я даже забыл, что когда-то это писал!
На 1990-й год наборчик довольно тощий, но все равно много там чего лежало. Спросил:
— И это у вас на всех?
— Да, на каждого.
Рассмотрел я интересную студию. Большая комната, завешанная сверху до низу мониторами на 30 или 40 дюймов, и на каждом шла местная программа. Например, программа Орловского телевидения, Краснодарского, Красноярского, и они вещали в настоящем времени. Все региональные передачи автоматически писались на пленку. Потом они прорабатывались экспертами, которые просто оттуда снимали информацию. Эту информацию анализировали люди, делавшие военно-стратегические выводы. Например, информация о посевной: если посевная передвинута, то, возможно, в это время в том районе будут проходить военные учения. Или анализ загрузки предприятий новыми технологиями. Низовые экспертные наработки, а потом этот сырой материал шел аналитикам более высокого уровня в ЦРУ или АНБ. Гигантская машина по сбору информации со всей территории советского лагеря. В других комнатах такая же работа велась по чехам, по венграм. Всё серьезно: в белых халатах люди сидят при вращающихся бобинах, снимают данные, сразу идет автоматическая распечатка. Хорошая техника — не то, на чем наши «энтузиасты занимаются». Уже тогда существовали машины для этих целей — у советских дикторов голос был поставлен, все слышно четко.
Не просто передачки с Севой Новгородцевым, который про рок рассказывает на Би-Би-Си, а огромный пылесос, высасывавший данные со всей территории советского лагеря, но всё шло в никуда, потому что кому в итоге это всё нужно? Кто будет это изучать? Ну ладно, каким-нибудь генералам, может, попадутся какие-то камушки из этих экскрементов. Но практического применения это все не имело.
