Бхайру владел этим инструментом виртуозно. Он не только пищал, свистел, верещал, щебетал, ворковал, но и лепетал, скулил, бормотал, ворчал, хрипел, прекрасно ржал по-лошадиному и особенно замечательно тараторил, быстро, в различных тональностях, так что это звучало как фантастическая карикатура на человеческую болтовню.
Эти полупискливые, полуболтливые звуки сопровождали все происходящее на сцене, а происходило там немало. Разыгрывался целый ряд мелких эпизодов, диалогов, ссор, танцев, шутливых и кровавых поединков. В последнем случае убитый падал посреди сцены вместе с поддерживавшими его нитками. Так как в убитых воистину не было недостатка, к концу представления на подмостках лежала груда недвижимых тел — настоящая сцена из «Гамлета».
Действие спектакля происходило при дворе принца. Из глубины сцены, опираясь о кулисы, смотрели представление его придворные. Все они были прикреплены к одной планке. После окончания каждого номера Бхайру тряс планку, придворные тихонько раскачивались, свистулька изображала нечто называемое у нас «оживлением в зале», а принц взмахивал платочком, как бы подавая знак, что можно продолжать.
Индийский кукольный театр — это бесчисленное количество ударов. Драки пользуются там огромной популярностью, куклы колотят друг друга дубинками и мечами, ревнивая танцовщица вцепляется ногтями в другую примадонну, лошадка брыкается, слон топает, кобра пускает в ход свои ядовитые зубы — короче говоря, каждый норовит убивать тем, чем его вооружило для этой цели доброе божество.
Нам очень понравилась следующая сценка. На подмостки выходит маленькая кукла. Ее сделали такой маленькой по сравнению с придворными, видимо, для того, чтобы показать установленное богом неравенство людей. Малыш усаживается и начинает куском металла колотить по жестянке, которую держит на коленях. «Цинк, цинк, цинк», — звенит жестянка. Тогда от группы придворных отделяется один, особенно долговязый, чтобы вышвырнуть скандалиста со сцены. Свистулька в устах кукольника изображает, как злобно большой кричит маленькому:
— Пошел вон!
Но малыш не подымается и, к восторгу всех маленьких и незаметных людей, продолжает бить по жестянке.
— Цинк, цинк, цинк!
— Как ты смеешь?! — пищит свистулька на понятном для всех народов языке.
— Цинк, цинк, цинк! — весело и так же понятно отвечает малыш.
— Вот тебе! — гремит придворный, хватает малыша за шиворот или просто за глотку (у кукол это не имеет большого значения), бешено вращает его, дважды швыряет на пол (бух, бац! — подчеркивает удар ноги кукольника за ширмой) и выносит со сцены направо. Затем придворный возвращается с пустыми руками, кланяется принцу и собирается занять свое место в глубине сцены. Но тут — он изумлен так, что не верит своим ушам — слева снова весело раздается:
— Цинк, цинк, цинк!
Малыш возвращается с другой стороны, и все маленькие, простые люди в зале беспредельно рады этому. Они открыто болеют за малыша на сцене.
На него, разумеется, обрушивается новый поток ругательств, он получает еще больше колотушек, его жестоко трясут и наконец со всего размаха швыряют налево.
А он снова появляется справа. Маленькие несокрушимы, урра, братья в зале! Малыш, присев на корточки, опять колотит по жестянке, и слышится его веселое: «цинк! цинк! цинк!»
Теперь придворный немилосердно избивает его. Головка малыша не раз ударяется о пол, большой пинает его, прыгает по нему, пока сам не доходит до полного изнеможения и наконец присаживается отдохнуть. Но куда? Прямо на голову сбитого с ног малыша. А что тот делает? Руки его свободны, и он снова весело стучит: «цинк! цинк! цинк!»
Публика в восторге, публика беснуется, она готова смотреть на это с утра до вечера.
Но у Бхайру Лал большой репертуар, он переходит к следующей сценке. Кто кого будет бить на этот раз? Появляются два всадника на буйных ржущих жеребцах…
А мы отправляемся за кулисы — там беседуют наш брненский Ясанек с маленьким героем только что показанной сценки.
— Привет, — говорит Ясанек. — У тебя это здорово получается.
— У тебя тоже неплохо, — вежливо кланяется индийский коллега.
