7 января. Утром приехала вся русская делегация во главе с Троцким. Они сейчас просили передать, что просят извинения и не будут больше обедать за общим столом. Вообще, их больше не видно, и, судя по всему, у них теперь другое настроение, чем раньше. Германский офицер, капитан барон Ламезам, сопровождавший русскую делегацию от Двинска, сообщает интересные подробности. Во-первых, он утверждает, что окопы перед Двинском совершенно опустели и что, за исключением некоторых постовых, вообще никаких русских там нет. Далее он говорит, что на многочисленных станциях делегацию встречали депутаты, которые все требовали мира. Троцкий им всегда отвечал чрезвычайно ловко и любезно, но его настроение постепенно становилось все более угнетенным. У барона Ламезама осталось впечатление, что русские в совершенно отчаянном настроении, так как у них только выбор - либо вернуться домой без мира, либо с очень дурным миром, а в том и другом случае они будут сметены. Кюльман сказал: "Ils n'ont que le choix a quelle sauce ils se feront manger". Я ему на это ответил: "Tout comme chez nous". Сейчас получилась телеграмма об антигерманских демонстрациях в Будапеште. В германском консульстве были выбиты стекла, что ясно указывает на то, каковым стало бы настроение, если бы из-за наших требований заключение мира не состоялось.
8 января. Заседание было опять отложено, т.к. украинцы все еще не готовы. Поздно вечером я совещался с Кюльманом и Гофманом, и мы вполне сошлись насчет тактики. Я им еще раз сказал, что я пойду с ними до последней крайней возможности и буду отстаивать их требования, но что в случае, если германцы окончательно разойдутся с русскими, я сохраняю за собой право свободных действий. Оба, по-видимому, понимают мою точку зрения, в особенности Кюльман, который и сам, если бы мог поступать по своему желанию, не допустил бы разрыва переговоров. В частности, мы пока сошлись на том, что мы ультимативно будем требовать продолжения переговоров в Брест-Литовске.
9 января. По принципу, что лучшая защита - нападение, мы решили упредить русского министра иностранных дел и сразу выступить с нашим ультиматумом. Троцкий приехал с большой речью, но наше нападение было так успешно, что он сейчас же просил отложить заседание, так как создавшееся новое положение требует новых решений. Перенесение нашей конференции в Стокгольм было бы для нас гибелью, так как там было бы совершенно невозможно не допустить туда большевиков всех стран, и там наступило бы то, чему мы с самого начала стараемся воспрепятствовать, а именно, что инициатива была бы вырвана из наших рук и перешла бы к этим элементам. Теперь надо ждать, что принесет завтрашний день. Это будет либо победа, либо окончательный разрыв. Троцкий - несомненно умный, интересный человек и очень опасный противник. Он обладает совершенно исключительным ораторским талантом, быстротой и ловкостью в репликах, какую я редко до сих пор видал, и всей наглостью, свойственной его расе.
10 января. Заседание только что состоялось. В большой, рассчитанной для всей Европы и в своем роде действительно красивой речи Троцкий нам вполне уступил. Он заявил, что принимает германско-австро-венгерский ультиматум и остается в Брест-Литовске, так как он не хочет оказать нам услуги и дать нам возможность обвинять Россию в продолжении войны. В связи с речью Троцкого была немедленно образована комиссия для рассмотрения территориальных вопросов. Я считал важным попасть в эту комиссию, желая сохранить постоянный надзор за ее столь важными занятиями. Это не особенно легко, так как речь идет в сущности только о Курляндии и Литве, следовательно, касается не нас, а Германии. Вечером у меня было опять продолжительное заседание с Кюльманом и Гофманом, в течение которого между германским генералом и статс-секретарем произошло довольно резкое столкновение. Упоенный успехом ультиматума, поставленного нами России, Гофман желает продолжать в том же духе и дать русским "основательно по шапке". Кюльман и я отстаивали противоположную точку зрения, требовали спокойного и делового обсуждения каждого отдельного пункта. Разрешение пунктов, вызывающих сомнение, должно, по-нашему, быть отсрочено. Когда вся эта работа будет совершена, все вопросы, оставшиеся неразрешенными, должны быть собраны вместе и по поводу этих вопросов должны быть испрошены телеграфные директивы от обоих императоров. Несомненно, что это лучший путь для того, чтобы предотвратить разрыв и ошибки. С украинцами новый конфликт. Они требуют признания их независимости и заявляют, что если мы этого не сделаем, они уедут.
