После обеда у меня был первый длинный разговор с г-ном Иоффе. Вся его теория основана на том, чтобы ввести право народа на самоопределение во всем мире на самых широких началах и затем побудить эти освобожденные народы навсегда полюбить друг друга. Г-н Иоффе не отрицает, что такой процесс вызовет прежде всего гражданскую войну во всем мире, но полагает, что такая война, которая осуществит идеалы человечества, справедлива и оправдывается целью, которую она преследует. Я ограничился заявлением г-ну Иоффе, что он должен доказать в России, что большевизм является началом счастливой эпохи в истории. Если это ему удастся, он (большевизм) завоюет мир своими идеями. Пока же на практике не сделана проверка, г-ну Ленину вряд ли удастся втиснуть мир в рамки своих идей. Мы готовы заключить мир без аннексий и контрибуций и вполне согласны предоставить затем русским событиям развиваться так, как этого желает русское правительство. Мы также охотно готовы научиться чему-нибудь у России и, если его революция будет успешна, он заставит Европу принять его идеи, все равно - желаем ли мы этого или нет. Пока же необходимо проявлять величайший скептицизм, и я обращаю его внимание на то, что мы не намерены подражать русским событиям и категорически протестуем против всякого вмешательства в наши внутренние дела. Если же он намеревается и дальше стоять на этой утопической точке зрения и хочет навязать и нам свои идеи, тогда лучше, если он уедет ближайшим поездом, так как о мире тогда нечего говорить. Г-н Иоффе посмотрел на меня с изумлением своими кроткими глазами, некоторое время промолчал и затем ответил мне в дружеском, я даже сказал бы, в умоляющем тоне, которого я никогда не забуду: "Я все же надеюсь, что нам удастся вызвать революцию также и у вас". "Я того же мнения, и думаю, что это сделают сами народы, без благосклонного участия Иоффе, если Антанта будет стоять на своем и не пойдет на соглашение". Странные люди эти большевики. Они говорят о свободе и примирении народов, о мире и единодушии, но в то же время о них говорят, что это самые жестокие тираны, которых когда-либо знала история, - они просто истребляют буржуазию, и аргументы их - пулеметы и виселицы. Сегодняшняя беседа с Иоффе мне показала, что эти люди не честны и в своей двуличности далеко оставляют за собой то, в чем упрекают профессиональную дипломатию, ибо ложь - подавлять таким образом буржуазию и говорить в то же время о свободе, которая должна осчастливить мир.
На следующий день, 21 декабря, Чернин пишет, что в частном разговоре с Кюльманом он повторил свое предположение, что русские делегаты внесут предложение о заключении всеобщего мира и что представители Центральных империй должны это предложение принять.
Кюльман cо мной наполовину согласен... Если Антанта это предложение примет, то конец этих ужасных страданий близок. К сожалению, это невероятно.
23 декабря он пишет:
Сегодня рано утром мы с Кюльманом вырабатывали наш ответ на декларацию Иоффе (шесть пунктов) о принципах, которые должны лечь в основу мирного договора. Это было нелегко. Кюльман лично хочет всеобщего мира, но боится протестов со стороны военных, которые желают заключить мир только тогда, когда они держат окончательную победу. В конце концов мы с ним сговорились. Затем возникли новые трудности со стороны турок. Турецкие делегаты заявили, что они требуют, чтобы немедленно по заключении мира русские войска очистили Закавказье. Германцы против этого возражали, потому что в таком случае и они должны были бы очистить также Польшу, Курляндию и Литву, чего от них никак нельзя будет добиться. После долгой борьбы и многих усилий удалось убедить турок отказаться от их требований. Турки выдвинули еще и другое возражение, указывая, что (в нашем ответе) недостаточно категорично отклонена возможность вмешательства России во внутренние дела чужих государств. Однако в конце концов турецкий министр иностранных дел заявил, что Австро-Венгрия в отношении своих внутренних дел подвергается еще большей опасности, чем Турция, и что если я не возражаю против этого, то и он готов отказаться от своих возражений. Болгары - во главе их делегации находится министр юстиции Попов, - из которых одна часть не понимает немецкого языка, а другая еле понимает по-французски, - лишь очень поздно начали разбираться в нашем ответе и отложили свое решение до следующего дня. [...]
