Хотя Томас Бернхардт[46] умер давно, но все равно чуть ли не каждый день спрашиваешь себя, как бы избежать встречи с ближними. Например: как дать понять друг другу после встречи невзначай, в конце ненамеренного разговора, что этот разговор должен как можно дольше оставаться последним – но чтобы не разрушать при этом иллюзии доброго знакомства?
Тут мы уже нашли классический ответ: «Встретимся как-нибудь!» Он означает: «Только не это!» Если другой отвечает: «Непременно», – значит, он хочет этого еще меньше. Обнадеживающим является обещание: «Увидимся!» Оно означает: «Добровольно – никогда!» Чтобы быть предельно вежливыми, нужен такой вариант: «Созвонимся!» Второй отвечает: «Мой номер у тебя есть». (Осторожно: если один из двоих слишком очевидно сменил работу или квартиру, то следствием является обмен визитками, крадущий у вас время и силы.) Если вы знаете друг друга так хорошо, что встреча все-таки неизбежна, то необходим решительный шаг. Например: «Сходим как-нибудь выпьем кофе!» Тем самым опасность скорой встречи уже устранена.
Что запрещено, то запрещено. Или что вы скажете на это? Ведь это не так. Что запрещено, то всего лишь не очень разрешено. Например, классически австрийское «По газону не ходить». Значит ли это, что по газону нельзя ходить? Да. Значит ли это, что по газону не будут ходить? Нет. (Разве мы в Швейцарии? Нет!)
Отечественный газон, по которому нельзя ходить, просто вопиет, требуя первой австро-германской степени понятия «запрещено», которое значит: «Ходить по газону строго запрещено». То есть по газону действительно нельзя ходить. Но действительно ли по нему не будут ходить? Нет. (Разве мы в Японии? Нет!)
Если по местному газону нельзя ходить, то по нему все же можно ходить «никоим образом». Этого, конечно, маловато. Необходимо усилить понятие «никоим образом». «Никоим образом» звучит как-то ухабисто. Итак, усилим: «Ни в коем случае». Австрийский газон, по которому «ни в коем случае» нельзя ходить, томится по второй австро-германской степени усиления понятия «запрещено». «Ходить по газону категорически запрещено». И что, от этого по нему не будут ходить ни в коем случае? Нет. Тьфу. Австрийское прекрасно.
Зимой все стараются еще раз как следует оттянуться, напоминая нам о событиях сезона или задевая нас теленовостями об Олимпиаде. (Забыть о них непростительно.) Оперный бал. (Остаться на родине – это важно.) Масленичный фашинг-карнавал. (Быть рядом – это человечно.) Но и это имеет конец. Пепельная среда[47], намного более веселый день из той же серии, уже близко. Надо только прорваться к нему через бумажные серпантины и гирлянды. Дело в том, что одна из самых больших – непразднуемых – мировых сенсаций в индустрии культуры развлечений – это изменение украшений фашинга за последние четыре десятилетия. Это изменение так и не наступило.
Из-за еще не проработанной психоаналитиками неотвратимости повторения мы должны из года в год ставить один и тот же потрясающий памятник бедному очарованию нашего детства с восточным привкусом. Мы берем ленты (всегда неприятного цвета) и губные гармошки и обезображиваем всем этим тысячи квадратных метров жилых помещений, как будто дизайна на свете никогда не существовало. Здравый смысл обитает где-то в далеких мебельных домах, чтобы в наших домах мы чувствовали себя лучше. И тогда мы портим наши квартиры гофрированной бумагой каменного века.
Женских дней уже много, теперь очередь за делами. Насладитесь текстом объявления о замещении вакантных должностей, взятого из ведомственной газеты: «Зальцбургский университет Париса Лодрона стремится увеличить число сотрудниц в штате и потому настоятельно рекомендует квалифицированным женщинам направлять резюме в отдел кадров. В случае одинаковой у нескольких претендентов на вакансию квалификации предпочтение будет отдано женщинам. Расходы на проезд и проживание, необходимые для процедуры приема, не возмещаются. Ваши письменные заявления с указанием номера плановой штатной единицы направляйте в дирекцию университета до 27 марта, приложив автобиографию и фото.
