Аргументы против частной собственности стали еще убедительнее с появлением информации о неудовлетворительной повседневной работе переданных в аренду оружейных заводов, особенно в Туле. Обрисовывая в 1862 году ожидаемые изменения в управлении отраслью, военный министр Милютин обратил внимание на необходимость быстрого и более дешевого производства оружия с использованием современного оборудования [Милютин 1902: 145]. Однако в действительности осуществленные перемены, похоже, не дали желаемого эффекта, и в 1868 году двум артиллерийским генералам – Б. Г. Глинке-Маврину и В. В. Нотбеку – поручили проинспектировать заводы и установить причины задержек с поставками, обстоятельств, препятствовавших переходу производства на переделочную винтовку Крнки, и извечной проблемы бракованного оружия. Годом позже Милютин лично посетил флагманский Тульский оружейный завод и был разочарован почти полным отсутствием прогресса. У арендаторов не имелось весомых стимулов к инновациям, что вызывало трудности с производством казнозарядных устройств. В Ижевске, где производство уже было весьма централизовано, арендатор не проявил заинтересованности в механизации, и на заводе все еще широко использовался ручной труд. Еще более обескураживающей была практика в Туле, где не применялись ни механизация, ни централизация; управляющий (арендатор) генерал Стандершельд сохранил систему субподрядных работ вне заводской территории. Точно так же как после освобождения крепостных сохранилась дореформенная неэффективность сельского хозяйства, после освобождения оружейников неэффективными остались труд и управление на заводе. В ходе подготовки крупных заказов на винтовку Бердана Милютин пришел к выводу, что государству больше не выгодна передача в аренду Тульского оружейного завода, и по истечении в 1870 году срока аренды для Стандершельда Тула вернулась под контроль государства. Милютин назначил новым командиром завода генерала Нотбека и отправил его за границу изучать деятельность оружейных предприятий[253].
Таким образом, российское правительство признало, что арендно-коммерческая система, во всяком случае в Туле, не достигла желаемой цели – мобилизации частного капитала и предпринимательства в интересах обновления, механизации и реорганизации производства[254]. Но и решение Милютина о национализации Тульского оружейного завода имело серьезные подводные камни. Во-первых, как заметил Нотбек, неусовершенствованные станки не годились для тонкой работы и поэтому детали можно было использовать только после значительной ручной отделки [Ашурков 1947:67]. Это подтверждает сделанный ранее вывод о том, что «превосходные» станки, установленные за полвека до того, не были должным образом налажены, а то и вовсе не включались в производственный процесс. Во-вторых, необходимость реорганизации завода и его адаптации к «рациональному производству», по словам Милютина, осознали не в то более раннее время, когда были приняты на вооружение первые казнозарядные устройства, такие как винтовки Карле и Крнки, а именно в тот момент, когда было решено наладить отечественное производство винтовок системы Бердана. Хотя «берданка» была выбрана не в последнюю очередь за простоту, изготовление этого ружья, тем не менее, представляло серьезную проблему для всей русской промышленности в ее состоянии в ту эпоху и конкретно оружейной отрасли. Наконец, необходимо отметить, что, хотя в Сестрорецке уже была достигнута централизация производства, Нотбек получил приказ искать образцы рационального производства в зарубежной оружейной практике. Рационализированное, централизованное производство видели прежде всего в той организации оружейной отрасли, которая сложилась в Новой Англии. Действительно, русские артиллерийские офицеры многократно посещали Новую Англию не только с целью испытаний, проектирования и закупки оружия, но и для того, чтобы наблюдать за практикой американской оружейной промышленности [Чебышев 18696: 257; Чебышев 1875: 1].
Россия и «американская система»
Хотя Соединенные Штаты не посещали никакие официальные делегации из Санкт-Петербурга, все же новости о механизации, централизации и полной стандартизации деталей достигали России и расходились по стране. Первое представление об этом российская публика получила из описаний Энфилдского оружейного завода. В 1861 году специализированная русская пресса отметила, что единственный в Европе завод, использующий «лучшие машины из Соединенных Штатов», – это Энфилдская королевская оружейная фабрика. В отчете о Парижской выставке 1867 года также отмечалось, что на Энфилдском заводе, считающемся одним из лучших в Европе, все работы выполнялись на американских машинах. В результате разделение труда прогрессировало настолько быстро, что для изготовления винтовки «Энфилд» требовалось в десять раз больше отдельных операций, чем для изготовления российского мушкета калибра.60 [Перечень занятий 1861а: 397–398; Бестужев-Рюмин 1867:61; Чебышев 1869а: 3]. В нескольких статьях редактор «Оружейного сборника» Чебышев утверждал, что в 1850-е годы американцы, видимо, «блестяще» решили проблему машиностроения. Он недвусмысленно определил американскую оружейную практику как работу последовательных машин и замену, насколько это возможно, людей машинами. В настоящее время, писал он, серьезное внимание уделяется так называемому американскому, или механизированному, способу изготовления. Как известно, суть этого метода заключается в широком применении фрез и фрезерных станков для производства огнестрельного оружия. Это позволяет не только осуществлять предварительную обработку металлических заготовок, но и доводить их до почти готового состояния. Вопрос улучшения работы на оружейных заводах, согласно этому мнению, должен был быть разрешен очень просто: все производство предлагалось сделать машинным [Чебышев 18696: 250].
