Русские получают большие запасы оружия и боеприпасов из [Новой Англии]. <…> Если «Самуэль Эпплтон» – судно, часть груза которого, по всеобщему мнению, составляли оружие и боеприпасы, – сможет войти в [Балтийское море] раньше англичан, можно резонно предположить, что ему вполне хватит времени, чтобы какой-нибудь лихой шкипер успел до конца сезона доставить в Балтийский порт столько пороха, чтобы хватило разнести всю Европу на куски[109].
В действительности проницательный консульский чиновник чуть-чуть опоздал, поскольку у русского правительства уже наладилась связь с Сэмюэлом Кольтом. Крупнейший из американских производителей оружия уже отправился в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с императором всероссийским Николаем I.
Первые контакты Кольта с Россией
Российские военные обратили внимание на Кольта задолго до Крымской войны. С 1837 по 1840 год русские военно-морские инженеры изучали американские методы постройки и вооружения кораблей, руководили строительством парового фрегата «Камчатка» в Нью-Йорке и следили за экспериментами Кольта по береговой обороне и подводным взрывчатым веществам[110]. В 1841 году российский посланник в Вашингтоне Александр Бодиско, узнав о револьверах Кольта и их использовании во Флориде, организовал через капитана Мэтью С. Перри, исполнявшего в то время должность коменданта Нью-Йоркской военно-морской верфи, посещение российской военно-морской миссией завода Кольта в Патерсоне. По имеющимся сведениям, капитан И. И. фон Шанц, которому вскоре предстояло стать командиром «Камчатки», предложил Кольту «поставить свои изобретательские способности на службу Николаю I». Кольт воспользовался возможностью подарить Российской военно-морской комиссии один из револьверов, чтобы тем самым усилить рекламу своей продукции [Lundeberg 1974: 18, 25][111].
В начале 1850-х годов русские использовали множество каналов для ознакомления с американским оружием в целом и с продукцией Кольта в частности. Помимо этого первоначального контакта, установленного военно-морской миссией, русские следили также за разработками и испытаниями новых систем оружия через иностранную военную прессу, налаживали связи через иностранных коммерческих агентов в Санкт-Петербурге, отправляли военных агентов в Европу и Соединенные Штаты и поддерживали деловое общение по дипломатическим каналам. Никакими доказательствами того, что эти усилия были хорошо скоординированы, мы не располагаем, но все же после Крымской войны они открыли путь для более систематических закупок оружия и внедрения новых систем.
К 1850 году русские офицеры, как и их европейские коллеги, были хорошо знакомы с документами, касавшимися револьвера Кольта. Капитан А. П. Горлов, сыгравший важную роль в русских закупках и разработке стрелкового оружия, уделил много внимания Кольту в статье о револьверах в «Артиллерийском журнале» в 1855 году. Горлов признал Кольта изобретателем первого годного для практического применения револьвера. Такое же мнение можно найти в других статьях русских офицеров того времени, и уже один этот факт прибавил уважения к револьверу. Горлов рассказал читателям историю револьвера Кольта и представил перевод технического описания из патента Кольта на его усовершенствования от 1849 года. Резюмировав результаты испытаний и сведения, доступные из патента, Горлов сравнил модели Кольта с их «многочисленными воспроизведениями», в частности с английским револьвером Адамса. Хотя считалось, что последний обладает большей скорострельностью, Горлов в целом дал преимущество Кольту, прежде всего потому, что его оружие позволяло достичь более высокой меткости стрельбы [Горлов 1855][112].
В другом обзоре систем револьверов, существовавших на 1855 год, его автор К. Костенков отмечал, что, хотя честь изобретения револьвера не принадлежит Кольту, именно ему мы обязаны усовершенствованиями конструкции: надежность и прочность механизма, плавность и бесшумность взвода, меткость прицельной стрельбы, ударная сила пули являются достоинствами столь важными, что рядом с ними недостатки – вес и некоторое неудобство – уже несущественны. И даже эти недостатки не столь заметны, как у предшествовавших моделей [Костенков 1855: 16].
