Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - страница 101

В 1872 году Green wood and Batley направила в Россию американца Джеймса Генри Бертона и группу английских рабочих для того, чтобы, как выразился Томас Гринвуд, «они приехали в Тулу, руководили запуском завода и помогали своим опытом в резцах, калибрах и других необходимых вещах для запуска работ»[264]. Бертон, мастер-оружейник и станкостроитель из Харпере-Ферри, сыграл важнейшую роль во внедрении американской системы производства на русских оружейных заводах. Перед тем как поступить на службу к Т. Гринвуду и Дж. Бэтли, он помогал внедрить американскую систему на Энфилдском заводе, затем работал в Birmingham Small Arms Company. Под руководством Бертона был ликвидирован ручной труд, механизированы расточные, отрезные и фрезерные операции и создана производственная линия из специальных станков. Более того, установка трех 360-сильных турбин позволила заводу работать круглый год, даже во время весеннего паводка на реке Уле. Реконструированный завод возобновил работу в 1872 году, и еще через год началось стабильное производство[265].

Централизация производства потребовала двух серьезных перемен. Во-первых, были перестроены и реконструированы заводские здания. После 1872 года здания завода образовывали замкнутый прямоугольник, окружавший литейный цех с 50 печами, 14 прессами и двумя паровыми молотами. Завод был разделен на десять цехов, среди которых появились новые: инструментальный, слесарный и переделочный, а также модельный механический. Благодаря такой рационализации производства завод стал пригоден для использования специальных станков, в цехах появились условия для прохождения изделий по технологической цепочке и наблюдения за работой, технология сделалась замкнутой и на заводе появилась возможность для ремонта самих машин [Исторический обзор 1873: 6–8; Ашурков 1947: 68–70].

Во-вторых – хотя, пожалуй, это оказалось даже важнее, – была значительно сокращена субподрядная работа в частных мастерских оружейников, и с тех пор все работы выполнялись на территории завода. Теперь оружейники в течение десятичасового рабочего дня пребывали под строгим надзором администрации завода. Более того, механизация лишила часть оружейников работы, несмотря на настойчивые предписания правительства избегать подобного развития событий. В течение первого года количество сотрудников сократилось вдвое – с 3000 до 1500. По словам советского историка Ашуркова, многие оружейники нашли новую работу у местных механиков. У тех же, кто остался на заводе, заработная плата подскочила на 30–40 %.

Дореволюционная «Российская военная энциклопедия» отвела немало места перечислению заслуг Нотбека: «В течение 6 лет Нотбек совершенно переоборудовал завод для производства малокалиберного оружия с громадной производительностью, поставив его во многих отношениях с технической стороны значительно выше многих известных заграничных оружейных фабрик» [Новицкий 1911–1915, 17: 45][266].

После 1873 года винтовка «Бердан № 2» стала основным продуктом Тульского оружейного завода. К 1884 году, когда перевооружение на «Бердан № 2» было завершено, в Туле сделали около 1 000 000 ружей. По иронии судьбы, Россия едва закончила выпуск винтовки Бердана, как европейские армии начали применять магазинные винтовки еще меньшего калибра. В 1878 году, в разгар Русско-турецкой войны, Тула произвела 154 000 винтовок Бердана – по 650 штук в день[267]. Кроме того, в Туле производили револьвер «Смит-Вессон» 3-й модели, принятый на вооружение российским правительством в 1871 году; в 1880-1890-х годах было изготовлено от 300 000 до 400 000 таких револьверов[268]. Себестоимость оружия снизилась почти на 50 %; благодаря только ежегодной экономии на заработной плате в размере 280 000 рублей правительство за десять лет сберегло 2,9 миллиона рублей. После реконструкции Тула уже никогда не срывала запланированных поставок вооружения правительству. Завод, укомплектованный опытными офицерами, выпускниками Артиллерийской академии, стал технологическим лидером казенных предприятий отрасли. В 1872 году Тульский завод отправил комплект станков на Московскую политехническую выставку. Год спустя для распространения опыта в области практического оружейного дела в Туле был открыт постоянный музей, что по тем временам было верным признаком удовлетворенности властей работой завода [Московская политехническая выставка 1872: 93; Ашурков 1972: 38–40]